– Не знаю. Но она бы точно им не помешала.
– Защищаются обычно от кого-то. От кого ты хочешь защитить их? Или от чего?
Го снова задумался, а потом сказал:
– Я понимаю, что в мире много зла и они могут пострадать от него.
– Ты считаешь, что им грозит серьезная опасность в этом мире?
– Может грозить.
– Как ты себя сейчас чувствуешь?
– Мне тревожно.
– Хм, ты сказал о том, что боишься за своих родителей. Когда называют истинную причину своей тревоги, то она перестает так сильно оказывать свое влияние. Но ты все еще тревожишься, верно?
– Да, верно.
– Попробуй еще подумать. Может быть, есть что-то еще, чего ты боишься?
И снова Го замолчал. Уже на несколько минут. Хо спокойно ждал, не произнося ни слова.
– Я боюсь, – заговорил наконец Го, – что мои родители увидят мою неспособность защитить их. Я боюсь, что все увидят мою неспособность защитить их.
– Каково тебе сейчас? – спросил Хо.
– Мне очень, очень грустно! – признался Го, и из глаз у него потекли слезы. Он хотел сказать что-то еще, но не смог.
– Побудь в этом и, если хочешь, поплачь. Так даже будет лучше, – сказал Хо и стал глядеть на закат.
– Все. Готово! – криво усмехаясь, подал голос Го через непродолжительное время.
Хо взглянул в его покрасневшие глаза и спросил:
– Как тебе сейчас?
– Полегче, – откровенно сказал Го и убрал с лица свою усмешку, за которой пытался «спрятаться».
– Что-то еще осталось?
– Тревоги нет. Только грусть.
– Ну хорошо. Даже, пожалуй, отлично. Я искренне рад, что мы что-то еще в тебе, можно сказать, мимоходом «раскопали» и чуть-чуть очистили.
– Я тоже рад этому, – сказал Го. Он чувствовал в душе облегчение.
– Ладно. Итак, мы остановились на том, что ты чувствуешь себя должным родителям. Попробуй объяснить, что все-таки ты понимаешь под этим выражением.
– Ну, не знаю… Если честно, то есть некоторое давящее чувство обязанности. И есть страх перед осознанием, что меня оно давит. Ведь я должен помогать родителям без всякого «обязательства». Просто потому, что они – мои родители.
– Ты любишь их?
– Да.
– Это честный ответ? Я надеюсь, ты понимаешь, что можешь быть со мной честен?
– Да, я понимаю. Да, это честный ответ.
– Хорошо. Тогда, если ты их любишь, то есть ли у тебя желание помогать им?
– Да, конечно, есть!
– Выходит, что ты помогаешь им по доброй воле, так?
– Так.
– Тогда чего же ты боишься?
– Вот этого чувства «обязанности». То есть того, что я именно «должен»… Подождите, мне надо подумать… Ну да, я уже говорил – я боюсь того, что на меня давит чувство обязательства.
– Хм. Но нужно ли тебе это обязательство?
– Ну да. Я же должен помогать родителям.