Благо всадник успел остановить скакуна, сам едва не вывалившись из седла.
— Куда прешь, баран?! — прорычал я. — Тут все–таки живые люди ходят!
Бледное лицо воина скривилось в гримасе презрения.
— Выкинуть этого лапотника за ворота? — спросил у него второй наездник.
Подскочивший Серега встал плечом к плечу со мной. Краем глаза я видел, что выражение его лица оставалось абсолютно спокойным, но ладони крепко сжались в кулаки.
— На этого червя сейчас нет времени. С таким языком ему все равно тут больше недели не протянуть. А выживет — никуда от меня не денется, — процедил первый. — Вперед!
Он обжег меня недобрым взглядом и пришпорил коня. Через мгновение всадники скрылись в поднятом облаке пыли.
Серега мотнул головой и сплюнул:
— Уроды.
— Идиотов везде хватает, — поморщился я и протянул руку Светке, которая все еще сидела на обочине и непонимающе хлопала глазами. — Пошли.
Между тем шум все нарастал, и скоро стало понятно, что впереди гомонит целая толпа. Да и на дороге народу прибавилось. Одни смотрели на нас с любопытством, другие с неприязнью, третьи, ни на кого не глядя, спешили по своим делам. Скрипя, проехала телега, которую тащила худющая кляча. Проскакала мимо пара всадников, один из них, могучий воин в кольчуге и шишаке — не иначе как Добрыня Никитич — залихватски подмигнул Светке. Та вздернула подбородок и отвернулась.
По мере того, как мы подходили к рынку, дома становились приличнее, а у самой площади виднелись настоящие терема. Не такие уж и убогие, как показалось с ковра–самолета. Невдалеке я заметил высокую оштукатуренную башню, а на ее вершине — колокол. Антураж поражал воображение, но не радовал. Столько вложенного бабла нужно как–то отбивать. А на чем? Чувствовалась слабость в теле, и на ум упорно приходила мысль о наркотиках. А вот на Светку неведомая дрянь, похоже, действует ровно наоборот: девушка, в отличие от нас с Серым, шла легкой походкой.
Задумавшись, я чуть не споткнулся о нищенку, которая сидела у дороги и просила милостыню. Вместо одежды — лохмотья, лицо иссушенное, морщинистое, а в глазах, обрамленных черными кругами, стояла такая мольба, что я пожалел об отсутствии денег. Позже обязательно найду ее и дам монету–другую.
Вскоре мы подошли к площади, от которой лучами расходилось не меньше десятка улиц. Здесь в изобилии были расставлены прилавки, на них красовались мечи, луки, дубины, одежда, пузырьки с разноцветными жидкостями, какие–то коренья, травы, камни. Торговцы отчаянно расхваливали свой товар, особо упирая на редкие свойства. Отовсюду слышалось: