После этого я стал искать попутчиков. Добровольно никто не хотел брать таковых. Я делал так: садился около дороги и наблюдал за проходящими машинами. Место для этой цели выбирал так: участок плохой дороги, или подъем, где машины идут не более, как на второй передаче. Когда в кузове есть люди, мне там делать нечего. Я спокойно сижу. Когда машина идёт с грузом, да без людей, я её пропускаю, когда шофер уже меня не видит, я вскакиваю, догоняю машину и забираюсь в кузов. И опять, смотришь, бросок километров 50–60. А то и сотня! Потом иду на подножный корм. Чем-то надо же и питаться! Насытившись, опять повторяю тоже. Так я добрался до города Козятино. Поискал следы своего полка, не нашёл. Попытался пристроиться в другую часть, не получилось. К фронту шли уже свежие части, сформированные из приписного состава. В этих частях были и женщины. Нас солдат, да и другие чины одиночек, или группы, отправляли в тылы на город Белую Церковь. Пришлось добираться тем же способом: или на попутных машинах, или пешком.
В Белой Церкви стоял загранотряд из пограничных войск. Когда я прибыл туда, мне предложили сдать оружие. Меня это страшно возмутило: что, говорю, я больше не солдат? Или закончилась война? Тогда мне втолковали: «Вы пойдёте в тылы на формировку, и когда ещё попадёте на фронт, а оружие нужно сей момент, оружия не хватает». Пришлось расстаться с моим карабином. Набрали нас сто человек, дали нам повозку, назначили старшину. Дали ящик лапши, ящик яиц и отправили на город Киев. Но, не доходя до Киева, опять пограничники повернули нас на Ржищев. Там, де, переправа менее загружена, а Киевская перегружена. Мы подались вдоль Днепра. Старшину уговорили поделить продукты. Поделили и группами разбрелись по деревням готовить жратву. Я попал с солдатами пожилого возраста. К началу войны они были взяты в лагеря, где и как они плутали до сих пор, я теперь не помню. Знал только, что они откуда-то из Запорожья, разговаривают на своём языке. Они меня с трудом понимали, я же их совсем не понимал. Зато они с местным населением договариваются запросто, о чём угодно.
Мы завернули в деревню километров в пяти-шести от Днепра. Расположена она в котловине, а во все стороны от неё не очень крутые и не очень высокие склоны. Деревня вся утопала в зелени садов. Столько много было вишни, что я потом прошёл пол Европы, но такого обилия вишни больше нигде не видел. Местные жители поведали нам, что вокруг села бродит множество скота. Украинские колхозы эвакуировали скот. Догоняли до переправы, а там пробки. Переправы не в состоянии переправить всего, что необходимо, к тому же скот переправляют в последнюю очередь. Немецкая авиация бомбит переправы, и стада, и войска, и всё, что есть живого. В таких условиях частью погонщики бывают убиты и ранены, частью со страха бросают свои стада на свой страх и риск, на произвол судьбы. Стада разбрелись и бродят по степи.