Особенно об исходе войны, это девчонок волновало больше всего. Мы их успокаивали, что война закончится нашей победой, что немцы у вас ненадолго, что мы скоро вернёмся, и не так, как сейчас, а победителями. К концу беседы мы считали их родными, или давнишними друзьями. Они, кажется, точно так же, так что не хотелось расставаться. Но надо было двигать, цель была близка. С наступлением темноты мы двинулись левее от деревни километра на полтора. Немцы, против своего обыкновения, сидели тихо, и даже ракетами не тревожили ночную мглу. Почему так, я и сейчас не могу объяснить. Потому мы не поняли, когда прошли их оборону, и прошли ли, мы только поняли к вечеру следующего дня. Получилось это вот так. Когда мы отошли от деревни, шли ровным полем, наткнулись на глубокий овраг. Высота берегов метра четыре, а то и более, берега очень крутые, сыпучие. Если бы вздумалось выбраться из него, то без труда этого не сделать бы, ни в одной точке по всей длине оврага.
Направление оврага примерно с запада на восток. Мы решили им воспользоваться. Спустились на дно оврага и обычным походным порядком зашагали вдоль по оврагу. Шагали, шагали, и вот, перед нами равнина. Совершенно ровная местность, как стол. И вправо, и влево от нас, насколько можно видеть, равнина. Впереди тёмная полоса, или лес, или ещё что, не ясно. Позади гряда бугров, довольно высоких, но горой не назовёшь. На равнине сравнительно далеко видно, почва под ногами не паханая. Луг, или выкошенная, или вытравленная скоту трава. Если бросить спичку, то без труда её можно найти. Ну, мы по этой равнине проскочили быстрым шагом к темнеющей впереди полосе. Дошли до кустарников. Потом отыскали проход между кустов, вышли к воде. Узенький участок воды, метров сто пятьдесят шириной, за ним песчаный берег дальше от воды, поросший кустарником. А дальше тёмная полоса, скорее всего, леса.
Вот мы уселись на бережке у воды и гадаем, что же это? Дон, или не Дон? Но что же, если не Дон? Старица, озеро, или ещё что? Если Дон, так слишком мала ширина, если озеро, то не должно быть течения. Нашли палку, бросили в воду. Палка плывёт, значит, река. Почему же узкая? Может это другая река? Не Дон? И так мы не были уверены до половины дня. Утром, когда рассвело, над рекой опустился туман, и очень густой. Если бы шла по реке лодка, то увидеть её было бы можно метрах в тридцати, не дальше. Дождавшись рассвета, ещё немало посомневавшись, туман уже стал отрываться от воды.
Наш младший лейтенант, сапёр, изъявил желание плыть на восточный берег. Поплыл. Доплыл до середины рукава. С верхов, метров за двести выше от него, какой-то дурачок начал стрелять по нему из автомата, но благо, что стрелок плохонький, выпустил десяток патронов и не попал. Но мы, забыв об осторожности, поговорили с ним на чисто русском языке, так, что он больше не стрелял. Прошло ещё часа два-три, потом младший лейтенант крикнул нам: вечером ждите лодку! Вроде бы всё ясно, и волноваться не о чём. Мы здесь, в кустах, выкопали окопы, чтобы защищаться, в случае нападения немцев. Просидели спокойно день, началась ночь. Вот одиннадцать, уже темно. Лодки нет. Вот двенадцать, лодки нет. Вот час ночи, лодки нет, опять все стали волноваться. В чём же дело? Скоро ночь кончится, и всё не хотят помочь.