Когда же он скрылся из виду, то нам уже было не до яблок. Мы одним прыжком туда, где были наши. Но там не было никого, только наши мешки, и на них наши карабины. Но где же люди? Пошли искать. Из лесу выйти не могли, вниз тоже не ушли. Пошли вверх. Идём, тихо, осторожно, разглядываем каждый кустик. Но нет, ничего не говорит об их следах, куда же исчезли? Уже недалеко и до конца канавы, и лесок вот-вот кончится. «Ну, что вы, как у вас?» Смотрим вокруг – нигде, никого. Что, не галлюцинации ли это? Показалась голова в траве. Где остальные? Спрашиваем. Все тут! Мы удивились, что так можно слиться с окружающей местностью, что пока не наступишь, не поймёшь, что тут человек. Так миновал ещё один день.
На следующую ли, через ночь ли, идём, поле, чуть на подъём. Впереди на горизонте виден гребень холма, вокруг тишина. Впереди, за холмом едва слышен треск мотоцикла. Вправо крик петухов, слева тишина. Но едва различимо маячит уклон. Идём ещё. Шум мотоцикла в обратном направлении.
Первый раз двигался справа налево, теперь слева на право. Расстояние до него километр-полтора. Вправо от нас остается деревня менее, чем в километре. Слева тихо. Подались влево, идём. Опять шум мотоцикла справа налево. Посмотрели время, не далеко до рассвета. Идти вперёд – не ясно, что там. Выяснить – времени мало. Решили: стоп! На дневку. Куда? Влево? В низину? Или тут, на месте, где есть? Тут пшеничное поле, пшеница сжата конной жаткой. Нажинки не убраны. Поле большое. Нажинки не убраны на большой площади. Остаёмся тут, где есть. Легли под нажинки, уснули, поспали, хорошо отдохнули. Слышим девичьи голоса. Поднялся посмотреть. Идёт группа девочек, подростков, лет по пятнадцать – шестнадцать. Одиннадцать девочек. Побросали свои пожитки, начинают работать. Между нами и деревней метрах в четырестах-пятистах от нас. Мы не даём о себе знать, не мешаем им работать. Наблюдаем. Работают, смеются, потом запели. Часа два работали, потом пошли в низинку группа несколько девочек, что влево от нас, видимо по естественной надобности. И прямо к нам, прошли мимо, дошли до кустиков.
Некоторое время побыли там, идут обратно. И опять мимо, вернее, через наше расположение. И уже прошли нас, тогда мы заговорили. Они остановились, моргают глазёнками, и ничего не поймут. Стоят, молчат. Потом заговорили. Мы их засыпали вопросами, они охотно отвечали, что в их деревне небольшой гарнизон немцев. Размещены в здании школы, что пока не зверствуют. Что перед нами на берегу Дона большая станция Верхняя Боровская. Что вверх по Дону город Серафимович, до него километров пятнадцать. Мы попросили их, если сможете, принесите что-нибудь покушать, и уж обязательно, табачку. Девчата ушли, мы остались на прежнем месте, и наблюдали за ними и за деревней. Они собрались все в кружок, долго совещались, потом четыре девушки пошли в деревню. Часа два пошло, они всё не появлялись. Мы уже стали беспокоиться, не случилось ли что с ними не доброго. Но всё обошлось хорошо. Они притащили две бельевых корзины съестных припасов, сверху закрыли их зелёными листьями махорки. Под вечер, они и мы уселись в кружок и долго беседовали на разные темы.