Сам Бурундай тоже толком не знал, кто была его мать, так как помнил с детства только кочевье в предгорьях Восточного Алтая, куда его еще младенцем привез отец, отдал на попечение своей матери и уехал… и больше не вернулся – рядовые монгольские воины часто гибли и гибнут. От бабушки он знал лишь то, что его мать была кипчачкой из степей возле озера Балхаш и умерла вскоре после его рождения. Оттого и внешностью Бурундай сильно отличался от чистых монголов. И не только меньшая скуластость и более широкий разрез глаз выделял его из общей монгольской массы, но и его высокий рост, худощавость на фоне преобладающей среди монголов коренастости. И еще одно коренное отличие – он не начал тучнеть хоть уже давно хорошо питался, в отличие от тех высокопоставленных монголов кто вволю ели мучное и мясо. Самые яркие примеры собой являли сам Чингисхан, его сын Джучи, и сын Джичи, внук Чингисхана Великий Джихангир Бату-хан.
По знаку Бурундая темники сели перед ним ноги под себя. Уже по выражению их лиц можно было судить, как они относятся к своему временному командиру, с которым совсем недавно были, что называется, на равной ноге. Едигей смотрел спокойно-равнодушно, ибо все, что происходило в походах и сражениях считал проявлением воли всесильного духа войны Сульде. И если темника моложе его годами и менее опытного ставили над ним начальником, значит такова воля Сульде, выраженная устами Джихангира. Карачай был напряжен, но смотрел отстраненно, дескать, сегодня тебе повезло, командовать мной, а завтра, может, мне повезет, тобой командовать. И лишь молодой Чайбол своим взглядом источал неприкрытую ненависть: как это тебя сына простого нукера, рожденного от какой-то пленницы, ставят надо мной, потомком древнего и прославленного рода…
– По тем сведениям, что я узнал от орысов-проводников и орысов-пленников, а также от нашей разведки, я нарисовал план местности, где коназ Гюрга собирал свои войска, – Бурундай кивнул на разложенную на кошме харатью с начертанным на ней планом.
Темники воззрились на план, Едигей с интересом, Карачай равнодушно, Чайбол – презрительно.
– Это река? – спросил Едигей, указывая на извилистую линию на плане.
– Да, орысы называют ее Сить. Коназ Гюрга растянул свои тумены вдоль ее берега, и они стоят в деревнях далеко друг от друга. Один тумен стоит в верховьях реки, вот здесь, – Бурундай ткнул своим длинным пальцем в край плана. – Два тумена стоят здесь. Это самые сильные тумены орысов, и во главе их стоит сам Гюрга. Еще один тумен орысов стоит вот здесь, теперь Бурундай указал на устье Сити. – Наш покровитель, великий Сульде, сильнее орысских духов войны, потому что Сульде сумел лишить Гюргу разума. Коназ растянул, рассеял свои силы и они стали как растопыренные пальцы, вместо того чтобы собрать, сжать их в кулак. Потому нам будет нетрудно разбить их по частям… Теперь я хочу знать, что вы об этом думаете? – Бурундай обвел темников пронизывающим взглядом.