– Великий хан, даже у лучших военачальников иной раз случаются мелкие неудачи. А Гибель тысячника и его отряда это совсем маленькая неудача по сравнению с большой победой, которую одержал темник Бурундай. Он разгромил главного урусутского коназа Гюргу. Он сделал то, что повелел ему ты. А свою маленькую ошибку он осознает и кается перед тобой. Я думаю, темник Бурундай заслуживает не наказания, а награды. Если бы все твои темники руководили своими туменами так как Бурундай, мы бы уже давно были в Новигороде, а наши славные воины отдыхали бы на пупух тамошних жирных уток, а найоны и тайджи на нежных цаплях. Мы бы уже сейчас готовились с богатой добычей возвращаться в нашу вольную степь.
Бату-хан выслушал своего главного советника не без удовлетворения, правда, внешне это выразилось лишь в легкой мимолетной улыбке:
– Так-так… хорошо. Я прислушаюсь к твоему совету Субудэй… Ты получишь награду Бурундай и воины тех туменов, что ходили с тобой тоже получат. Но ты слишком долго искал коназа Гюргу. Ты должен был покончить с ним гораздо раньше и присоединиться к главному войску до того как мы взяли этот Торжок. А так всех нежных цапель и жирных уток, что мы взяли здесь, уже разобрали темники, тысячники, сотники и воины, участвовавшие в штурме. Так что тебе и твоим воинам в награду остались только урусутские смердки с мосластыми телами и твердыми плоскими животами. Надо было быстрее расправляться с Гюргой и успеть к решающему штурму Торжка. Сам виноват Бурундай, – лицо Бату хана уже не было бесстрастным, он смотрел на склонившегося перед ним темника с нескрываемой язвительной усмешкой.
Бурундай, не поднимая головы, поблагодарил:
– Спасибо за милость Великий хан. Но мне не надо награды. Служить тебе для меня самая большая награда. Прошу тебя лишь об одной милости. Позволь мне наказать этого дерзкого коназа Милована.
– Так-так… Мы собираемся идти на Новигород, а ты вновь собрался бегать по этим лесам и болотам. Смотри, опять без добычи останешься. Новигород самый богатый город в Урусутостане, там много золота, серебра, нежных цапель и жирных уток, больше чем в Ульдемире. Ты хочешь лишить себя и своих людей такой добычи? – Бату-хан смотрел с прежней усмешкой. – Хорошо, я подумаю…
Монголо-кипчакское войско жило предвкушением очередного победного похода на самый большой и богатый орысский город, в котором Джихангир обещал своим воинам и самую большую добычу. Старые воины, которые служили еще под началом деда Джихангира, великого Чингисхана, говорили что таких богатых городов как Ульдемир они не брали с тех пор, когда перед ними пали Бухара, Хорезм и Ургенч. Но на юге не было той добычи, что в первую очередь ценилась у молодых воинов: белотелых, светловолосых жирных уток. Ведь нежных цапель простым воинам, да и десятникам с сотниками приходилось отдавать. Но знатные орысские женщины нередко сочетали в себе оба эти в монголо-кипчакском понимании женской красоты притягательных качества, полнотелость и нежность. И как тут в пылу грабежа простому нукеру разобрать, кто перед ним, можно и ошибиться, а за ошибку не станут ломать хребет. Вон если в Ульдемире Джихангир даже княгиню уступил сначала Бурундаю, а потом она досталась многим, пока была жива… Если Новигород богаче Ульдемира, то там можно еще больше взять сытых и нежных женщин, уток и цапель и тех в ком совмещено и то и то, еще больше возможностей для получения великого наслаждения от одержанной победы.