– Ты пьян, Витёк. Тебе всякая бесовщина мерещится,– примирительно сказал Степан.– Завтра я тебя утречком по-человечески расстреляю, а сейчас пей! Вот так-то! И какая ещё там огненная рулетка, ёшь-кошь!
– Нет, Стёпа, нет, дорогой,– мудро изрёк Оренский, извлекая из барабана своего револьвера шесть патронов и бросая их на землю, на кусок брезента, среди выпивки закуски. – Тут, в вертушке, остался только один патрон, одна смерть. Барабан крутит каждый по одному разу.
– Позвольте, господа и товарищи,– Рында уже тоже был пьян,– я не планировал в своём романе, чтобы вы вели себя именно так. Это в моём романе совсем не предусмотрено. Некоторые из вас, может быть, и погибнут, но совсем при других обстоятельствах. Понимать надо!
Всё присутствующие засмеялись от души и очень громко. Ясно, тупой, дурак или сумасшедший Рында, как-то, разряжал обстановку. Жизнь вокруг становилась не такой грустной и безысходной.
На какой-то миг Рокосуев задумался, почесал не бритый подбородок. Потом с некоторым разочарованием и, может быть, сожалением пояснил:
– Витя, мне пока стреляться никак нельзя. Мне надо клад добыть для… анархии. Я обещал.
– Гриша, чудак ты мой славный,– растроганно ответил Оренский.– Барабан нагана крутит каждый из нас, а стреляюсь только я. Никто другой: ни Стёпа, ни медведь, ни твой конь, ни даже вот этот бес чёрный, который готов в задницу целовать коварных и глупых англосаксов, самоуверенных варваров-швабов, французов, которые с удовольствием жрут лягушек, улиток и серых ворон…
– А кто же будет стреляться, Витя? – поинтересовался Григорий. – Разве есть такой желающий среди нас?
– Стреляться, господа, будет ваш покорный покорный слуга, Виктор Семёнович Оренский… собственной персоной,– пояснил поручик.– Даже, получае6тся, я не стреляюсь, виноват, господа, Если точнее, то делаю попытку или быть убитым собственноручно, или остаться в живых. Я ведь белая контра? Так?
– Интересно очень такое! – глаза у Степана заблестели.– А что! Спробуй!
– Крути, Гриша, барабан! – Оренский подал Григорию револьвер.– Смелей!
– Мне-то чего бояться, Витёк. Стреляться ведь ты будешь,– рассудительно заметил Григорий.– Да и знаю я, что это такое… русская рулетка.
Он с силой крутанул пальцами барабан и подал наган Оренскому. Поручик вплотную приставил конец ствола револьвера к виску и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Выстрела не последовало.
Оренский взял из рук Григория револьвер и передал его Степану.
– Теперь ты, Стёпа, – сказал он.– Крути! У тебя должно получиться.
Степан азартно крутанул барабан и подал револьвер Оренскому.