– Путь красной пропаганды – бесстыдная ложь, – согласилась с ним Фолина.– Но этот медведь, почему-то, похож на американского капрала, который очень много сожрал мучных продуктов.
– Согласен. Прежде всего, нам надо бороться с врагами извне. А уж в своём доме мы, как-нибудь, без длинномордых и улыбающихся, мы сами разберёмся,– выразил своё мнение Плотов.– Но большевики мне тоже покоя не дают. Их лживой пропаганде покорились и частично поверили… даже с виду нормальные люди. Сдаётся мне, что и медведи гнусной пропаганде поддались, малина-земляника.
– О чём ты, Пашенька, говоришь? Смешной. Какие внешние враги? Совсем скоро внутренние недруги нас перестреляют, как тех же… американцев. Мерзкие оккупанты, такие же, как японцы. Из-за них ведь страдаем.
Эти слова (надо же так) героев его романа возмущали поляка Боба. Но он решил пока не высовываться, хотя понимал, что давно уже обнаружен. Да как они смеют что-то плохое говорить против американцев, да и про японцев тоже? Кто им давал такое право?
Павел и Юлия встали, оделись, обнялись.
– А где истина кроется, Юленька, только сам и Господь рассудит, – рассуждал Павел по дороге назад. – Как он пожелает, так и поступит.
– Обидно и неприятно говорить тебе такое, Паша. Но ты не прав,– возразила любимому Юлия. – Свиньи, лежащие у кормушки хозяина, их господина, если бы умели говорить по-людски, на русском языке, то сказали в своё оправдание: «Мы потому лежим у корыта с сытными помоями, что нам надо выжить. Мы притворяемся, что обожаем хозяина. Но так надо. Мы – цвет нации…».
– Странные слова произносишь, Юля, и сравнения, малина-земляника.
– Правильно говорю. Так, Паша, было и будет испокон веков. Когда целью жизни является для человека кормушка, то самого человека нет. В наличии только мешок с костями, ещё способный двигаться, но давным-давно… мёртвый.
– Ты переутомилась, и, прости, говоришь какой-то вздор. Человек – одно, а свиньи – совсем другое.
Юлия не стала ему возражать. Они через несколько минут подошли к анархистам, вставшим временным лагерем.
От таких слов начальника штаба отряда анархистов Юлии Фолиной, писатель-либерал был в негодовании. Но вслух выражать свой протест не стал. Противоречат себе эти… русские. То одно говорят, то другое, но ведь всё, что произносят, слышать неприятно. У них же самих входу пословица «рыба ищет место, где глубже, а человек – где лучше». А что может быть прекрасней того, когда у какого-нибудь господина и госпожи имеется всё и даже больше, чем у подавляющего большинства? Ведь надо стремиться быть таким же удачливым, как богатый и процветающий господин иди дама.