– Я живу по собственным законам. И не мешаю тебе жить, даже больше: ты мне нравишься. Но не раздражай меня.
Пророк усмехнулся в ответ.
– Царь, я должен всем сказать о твоём грехе, чтобы люди знали и остерегались творить грех, ибо никогда им не видеть Царствие Божия. – Он быстрым шагом покинул двор и громовым голосом закричал на улице: – Люди, идите сюда!
Иродиада топнула ногой.
– Заставь его молчать!
Она в эту минуту была слабой и беззащитной, Антипатр чувствовал себя повелителем и человеком сильным. Он снисходительно глянул на ней и добродушно ответил:
– Не могу же я казнить его за такой пустяк. – И, протянув ей руку, он многозначительно добавил: – Дома я подумаю, что с ним сделать, если ты, конечно, попросишь меня об этом.
Глава тридцатая
Цезарь перепрыгнул через лежащих на его пути Иуду и Марию и бросился по улице в ту сторону, где только что скрылись за поворотом назаретяне, уводя с собой учителя. Теперь им хотелось насладиться его страхом – ведь каждый человек боялся смерти.
За последними домами кривой улицы была широкая горная поляна, окружённая невысокими скалами. Там, в конце поляны был обрыв, с которого назаретяне бросали вниз, в пропасть мёртвую скотину и мусор. И куда в эту минуту, улюлюкая, увлекали Иешуа, глумливо изображая, как он проповедовал своё милосердие. Иные сердились на учителя за то, что он не сопротивлялся, кричали ему:
– Ишь, идёт! Думает: прогулка! А вот как полетит, так завоет!
Озлоблённо со всего маха тыкали в него палками.
– Эй, да мы тебя на смерть ведём. Неужели тебе не понятно?
И дёргали его за волосы, и, торопливо набирая в рот слюну, плевали ему в лицо и стонали в предвкушении удовольствия от зрелища его смерти.
Тиберий остановился на краю поляну и долго хищным взглядом наблюдал за толпой назаретян. И когда заметил, что им осталось до обрыва пройти не более десяти локтей, он крикнул, властно протянув вперёд руку:
– Стойте!
Скалы отразили его крик и многократно увеличили. Народ замер. Так повелевать мог только господин. Они же были рабами. Оглянулись и, не видя из-за далёкого расстояния, лицо человека, тем не менее, затрепетали от страха. Тиберий указал пальцем на Иешуа.
– Ты! Подойди ко мне!
Люди стояли оцепеневшие, близко друг к другу. Иешуа боком прошёл между ними и приблизился к Цезарю. Тот, внимательно оглядывая учителя, спросил:
– Знал ли ты, что я спасу тебя?
– Нет, Цезарь, не знал. Все мои помыслы и чувства были заняты моими учениками.
– А теперь ты знаешь: зачем я здесь?
– Знаю.
– Отвечай.
– Душа твоя ищет правды и добра и не находит их.
– Остановись, может быть, ты и прав, но я не хочу этого слышать.