– Многие говорили мне, что у иудеев и римлян много общего. Воистину это так. Стоит ли вспоминать, как тяжко оба наших народа пострадали от иноземных вторжений. Думается мне, что ваши деды еще помнят, как слоны Ганнибала топтали поля Италии, а наши дети и сегодня видят как слоны Деметрия попирают многострадальную землю Иудеи. Я мог бы вспомнить стремление к свободе, равно присущее обоим нашим народам, я мог бы вспомнить многое другое, но стоит ли это делать?
Тут следовало сделать многозначительную паузу и он ее сделал.
– Я утверждаю, что все сказанное мною верно и неверно в тоже время! Я утверждаю, отцы-сенаторы, что есть нечто особенное и именно оно, только оно воистину объединяет народы. О, это совершенно необычная материя. Но что же это? Язык? Нет, не думаю. Обычаи? Вряд ли. Боги? Ерунда, боги могут лишь разъединять. А ведь это нечто сводит вместе совершенно разных людей, сводит независимо от их религии, верований, обычаев, языка или цвета кожи. И это не что иное, как общие враги! Да, да, именно общие враги! А ведь у нас с вами одни и те же враги. Кто же они? Пуны, спросят некоторые? Ну что вы, конечно нет! Вот вы говорите: "Карфаген должен быть разрушен!". Ну что ж, пусть он будет разрушен, хотя мне и больно это слышать. Но разве пуны ваши главные враги? О, нет, вовсе нет. Карфаген растоптан, унижен, лишен не только слонов, но и армии и влачит жалкое существование. Забудьте про пунов, как забыли про них мы. Я уверен, отцы-сенаторы, вы уже догадались кто ваши истинные враги. Несомненно, это династия Селевкидов и их огромное государство…
Толстяк проснулся и удивленно оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, где он находится. Остальные сенаторы не дремали, но лишь немногие слушали его внимательно. Большинство из них образовали группки на трибунах и оживленно перешептывались, что само по себе было неплохим знаком. Но следовало продолжать речь и он заговорил о мощи державы Антиоха, о стотысячных армиях которые удавалось собрать селевкидам и о победах Иуды над ними. Потом он упомянул оставшуюся Элладу, наполовину покоренную, наполовину зависимую, но не смирившуюся.
– Мне приходилось бывать в Деметриаде – рассказывал он – где местные жители до сих пор восхищаются безумным десантом Антиоха Великого. Бывал я и в Афинах и в Спарте и наблюдал как происходит то, что случалось в Элладе уже дважды при нашествии персов: греки объединяются, забыв свои многовековые распри. Им не хватает только того, кто возглавит их и, если это произойдет, нелегко придется обоим нашим народам. Так не объединить ли нам наши силы?