– Куда мы идем? – спросил он Симона.
– В Храм, разумеется – ответил тот – Ты сможешь увидеть там все то, что дозволено необрезанным, и даже, к сожалению, то что вам видеть не полагается.
Видя его недоуменный взгляд взгляд, маккавей пояснил:
– Наш Храм осквернен, поэтому ты сможешь войти.
Публий вспомнил, что сверху, с холма, Храм представлял собой почти правильный квадрат. Сейчас они завернули за юг-западный угол и двигались вдоль бесконечной южной стены. Локтях в десяти от стены она была дополнительно огорожена изгородью из резного дерева, тонкой работы. Изящная когда-то резьба была варварски порублена в нескольких местах, как будто кто-то нетрезвый или очень злой ломился через нее, круша все на своем пути. Публию опять вспомнился Никандр и его веселый, циничный смех.
– Раньше необрезанных, вроде тебя не пускали за эту изгородь, а теперь… – в голосе Симона послышалась горечь.
Они подошли к середине южной стены, и Публий увидели высокую двойную арку, к которой поднимался мост в виде полуразрушенной каменной лестницы.
– Входят через правые ворота – сказал Симон и горько усмехнулся – Хотя сейчас это все равно.
Этот участок стены подвергся наибольшим разрушениям. Постаралось и время, оставив по себе щербатые края каменных плит и пробивающуюся между ними траву. Но постарались и люди… Стена вокруг арок несла на себе многочисленные следы злобы селевкидов. Часть ее была опалена, как будто под ней разводили костры, и так оно наверное и было. Кое-где были видны следы от ударов камней и Публий даже подумал, не работа ли это баллист, но вовремя вспомнил, что все боевые машины оставались в Хакре. Нет, это люди не пожалели времени и сил, чтобы выразить свою ненависть. К кому? К чужому богу? К непонятным им людям? Или к непонятным им идеям?
И все же, несмотря на разрушения, Храмовый комплекс впечатлял. Высокая стена достигала с закатной стороны локтей пятидесяти, но и на восход смотрели стены не менее двадцати локтей высотой. Стены были выстроены из блоков серо-желтого мягкого песчаника. Публий знал, что это не самый прочный материал, но все же не саманные кирпичи. Для архитектора было бы приятно и почетно построить такую стену, подумал он, и сущим мучением было бы ее разбирать. За стеной виднелось какое-то высокое строение, но рассмотреть его Публий не успел – они уже входили во двор, осторожно перебравшись по ненадежному лестничному мосту.
Двор тоже впечатлял, точнее он бы впечатлил, если б не был завален мусором, осколками оконных стекол и отбитых гипсовых украшений. И все же храмовый двор был красив, тем изяществом архитектуры, которое сразу заметит наметанный взгляд, невзирая на мусор, грязь и развал. Почти по всему периметру его огибала колоннада стройных колонн коринфского ордера, прерываясь только там, где в северной стене были высокие ворота, к которым вели десятка полтора полукруглых ступеней. По углам колонны выгибались, и за ними угадывались помещения: