Жар-птица подогревала не только окружающее пространство, но и интерес своего собеседника.
– Но я же вижу тебя, хоть и являюсь самым обычным человеком, – сказал он, ощущая загадочность данной ситуации.
– Меня можно увидеть только тогда, когда становишься готовым принять грядущие изменения, – ответила птица и сбросила одно из своих перьев на землю.
Увидев столь щедрый дар, журналист поклонился ей. Подобрав перо и ощутив его тепло, он понял, что прикоснулся к чему-то необыкновенному.
Вспомнив все, что сказала Жар-птица, он растерянно спросил:
– Кто же ты на самом деле?
Но на этом видение оборвалось, и журналист снова оказался в уже знакомой ему избе.
– Кажется, я умираю, – первым делом сказал он, ощущая, что ему не хватает воздуха.
Журналист стал тяжело дышать, панически озираясь по сторонам и ища помощи. Рядом стояла Морена, отстраненно наблюдая за мучениями своего гостя.
– Чего ты боишься больше: того, что умрешь в неизвестности или того, что тебя не похоронят по христианским обычаям? – спросила она.
Журналист был напуган и в то же время удивлен такой постановкой вопроса, из предоставленных вариантов он не видел для себя ни одного подходящего.
– Не бойся, – снова заговорила Морена, – разве ты не знаешь, что все христианские обычаи – переделы из языческих, а те в свою очередь – результаты прежнего единения людей с мировыми потоками. Главное при совершении обряда – успокоить душу умершего и правильно отправить ее в мир мертвых. Если ты умрешь – я сожгу твое тело, затем закопаю кости, выстрою над местом их захоронения возвышение, а после буду приходить к нему с едой и питьем в течение нескольких дней, чтобы кормить тебя, пока душа твоя не станет готова к уходу в мир предков.
В былые времена люди не боялись умирать и даже готовы были жертвовать собой ради блага своего рода. Твоя же смерть не принесет блага никому, зачем же ты так тревожишься о ней?
Слова Морены совсем не успокаивали журналиста. Он ощущал боль во всем теле, сильный жар и удушье.
– Почему это происходит со мной? – теряя всякую надежду, с трудом задал он свой последний вопрос.
– Все дело в твоем тонком чутье, – неторопливо отвечала Морена, – оно восстанавливается по мере очищения твоей души от шелухи, набранной за тысячелетия изгнания. Теперь, как только ты будешь рвать связи с миром, будешь призывать болезнь, восстанавливая же их, будешь выздоравливать. Вспомни, где ты нарушил единение, и восстанови его, тогда смерть тебя не настигнет.
Журналист стал отматывать время назад, чтобы снова просмотреть свое прошлое. Он уже согласился с тем, что и при жизни не совершил ничего значимого для людей, и смерть его вряд ли чем-то сможет кому-то помочь, потому жертва его тела и души не имеет смысла. Но все же никак не мог обратить время дальше одного и того же момента.