Я, конечно, и сам знал многое из рассказанного мне Бенкендорфом, но был крайне неприятно удивлён той ролью, которую, как следовало из его слов, играли в нашем восстании англичане. Сразу пришли на ум невесёлые картины, виденные мной в детстве в южной Америке, охваченной пламенем восстаний, спровоцированных и поддерживаемых английскими агентами.
Здесь, однако, чилийский сценарий не прошёл: верные Государю полки быстро разгромили восставших в столице, но обстановка в Великом Княжестве по-прежнему остаётся сложной.
Самое главное, сказал граф, совершенно нельзя до окончания расследования никому доверять, а особенно офицерам, состоявшим в чрезвычайно распространённых тайных обществах и масонских ложах. Действовать при этом нужно незамедлительно! И, в то же время, ему нужен верный человек в стане мятежников.
Государь принял мудрое решение – послать всех неблагонадёжных флотских офицеров и, в первую очередь, из гвардейского флотского экипажа подальше – в северное море. Для этого эскадра готовится уже сейчас. И, как только Финский залив очистится ото льда, выйдет в море многие годы невиданным составом из почти всех кораблей и фрегатов. Флот не будет возвращаться на Балтику до осенних штормов, а там, глядишь, всё и успокоится.
Восстание же просто необходимо задержать минимум на год, для чего нужно пресечь поток оружия и иностранных инструкторов в Финляндию. По плану Бенкендорфа, мне с группой офицеров предстоит самой ранней весной выйти на достраивающейся сейчас яхте «Лизетта» из Свеаборга. Под видом испытаний нового судна мы должны попытаться перехватить нарушителей на Аландских островах, где и размещаются тренировочные лагеря сепаратистов и схроны с оружием. На меня же возлагается особая миссия – выйти на связь с руководством повстанцев и любыми средствами, вплоть до их уничтожения, задержать активную фазу мятежа. Как же! Пусть он вообразил, что крепко держит меня за горло, но я найду способ выкрутиться и тогда мы ещё посмотрим.
Возглавить отряд судов поручено только что вернувшемуся из кругосветного плавания, и потому точно ни во что не замешанному, лейтенанту Купреянову. Я назначен ему в помощь, так как отлично знаю местные воды, и плавание с отрядом даст мне прекрасный предлог попасть в Або. Как утверждает Бенкендорф, лейтенант Купреянов ничего не знает о моём задании, но я не очень ему верю. Надо быть предельно осторожным.
Дипломатическое интермеццо
Поздним вечером 25 декабря 1825 года в кабинете нового Императора всероссийского Николая Павловича было немноголюдно, но сильно накурено. Сегодня ближайшие сподвижники Государя собрались, чтобы обсудить с ним чрезвычайную ситуацию, сложившуюся в стране. Молодой император выглядел утомлённым: на бледном лице самодержца под глазами залегли тени. Николай почти не спал с памятной ночи 14 декабря. Многие, к примеру генерал Чеченский, написавший об этом в дневнике, принимали его вид за проявление страха и слабости воли, но они глубоко заблуждались. Напротив, молодой, но не по годам одарённый политик понимал всю тяжесть положения, в котором оказался. Сейчас он хладнокровно и уверенно, как это было свойственно многим его предкам, но, увы, не безвременно почившему старшему брату, вырабатывал план спасения доставшейся ему в управление страны. Положение было без преувеличения ужасным. После того, как период междуцарствия месяц назад закончился восстанием на Сенатской площади в Петербурге, необходимость срочных действий была очевидна всем, при этом никак нельзя было ошибиться. Первым взял слово верный соратник Императора, блестяще проявивший себя при подавлении восстания, теперь же возглавивший его расследование.