Маленький, но очень уютный домик адмирала располагался недалеко от центра города. Адмирал сидел в гостиной у растопленного камина и курил. Волны сухого жара приятно согревали озябшего на пронизывающем весеннем ветру лейтенанта, не ожидавшего столь быстрого приёма в неофициальной обстановке и потому надевшего лишь изрядно потёртый парадный сюртук.
– Присаживайтесь, мой юный друг, – приветствовал вошедшего адмирал, – налейте бокал хереса, согрейтесь и рассказывайте, почему вы оказались здесь так рано. Вам удалось что-то узнать по сути полученных вами инструкций?
– Удалось, господин адмирал, хотя моей заслуги здесь нет. У входа в Финский залив мы обнаружили возвращающийся из Южной Америки купеческий бриг. Мичман Шанцдорф опознал в нём судно, на котором проплавал много лет до поступления во флот. Он просил моего разрешения отправиться на бриге в Або и, прикидываясь сторонником инсургентов, разузнать там что-нибудь по сути готовящихся событий.
– Опасно, чрезвычайно опасно действуете, молодые люди. А если бы даже и не капитан, а кто-то из команды брига проговорился, что «сторонник инсургентов» прибыл прямиком на военном судне? Вашему подчинённому и товарищу грозит гибель, Иван Антонович.
– Боюсь, что так, господин адмирал. Он сейчас находится на пути в Англию, всё ещё в обличье коллаборациониста. Не знаю, каким именно образом, но Шанцдорфу удалось втереться в доверие резиденту английской секретной службы, некоему Гроу, а потом, перед отплытием в Англию, отправить мне письмо. Вот оно, господин адмирал.
По прочтении письма адмирал надолго замолчал. Он думал не только о том, что меняют сведения, полученные от совсем молоденького мичмана, но и о нём самом. Похоже, что он правильно заметил в этом шведском дворянине не только кипучую энергию и быстрый ум, свойственные многим из подчинённых ему офицеров. Мудрый адмирал разглядел в молодом человеке неутолимую жажду нового в сочетании с авантюристической жилкой. Эти качества не совсем подходят офицеру флота, не плавающего дальше «маркизовой лужи» Финского залива, но времена меняются и теперь у юноши появляются шансы сделать блестящую карьеру. Если он, конечно, умудрится остаться в живых и обмануть страшную и безжалостную организацию, с которой по молодой глупости связался и в зубы которой сейчас отправился.
Адмирал знал много того, о чём и не догадывался сидящий у его камина усталый и продрогший лейтенант, которому пришлось несколько недель обходиться без помощника в опаснейших водах шхерного моря. Он знал о том, что из Англии в Петербург прибыл лорд Веллингтон, который сейчас добивается, а может уже и добился согласия молодого императора на совместное выступление в поддержку Греции. И если в следующем году остатки Балтийского флота уйдут на Средиземное море, то прикрыть столицу будет нечем. Старые, обветшалые форты почти небоеспособны, армию с Балкан быстро вернуть не удастся, так что восстание в Финляндии, а возможно, одновременно и в Польше, поддержанное британским флотом «выступающим посредником для умиротворения враждующих сторон и недопущения излишнего кровопролития» получит все шансы на успех. С другой стороны и война с Турцией неизбежна. И дело тут не только в греках, которые во многом сами виноваты в своём бедственном положении. Главное в том, что Турция, подстрекаемая Австрией и Англией, всё больше препятствует российской торговле со Средиземноморьем. А ведь именно южное направление, через которое ведётся почти вся торговля зерном, является для аграрной страны определяющим. Теперь же, под предлогом восстания греков, Турция задерживает транспорты с зерном, поскольку до восьмидесяти процентов капитанов являются этническими греками на русской службе. Но, притом, доподлинно известно, что подобный произвол царит только и именно в отношении русских «купцов».