Итак, не нужно забывать о букве приказа, тем более она может быть прекрасно совмещена с его духом. Стоит разбить лагерь флотилии на одном из островков неподалёку от Эккерё, где располагается последнее чисто русское отделение почты, и держать там в кулаке иолы, посылая яхту и боты на разведку и параллельно картографируя архипелаг. Неплохо было бы найти и схроны мятежников, которые, по слухам, находятся там же в Аландах, но надежды на это мало – всё же более шести тысяч островов, а сил у его отряда отнюдь не бесконечно.
На подготовку отряда к выходу в море против ожиданий ушёл почти месяц напряжённой работы и мотаний между Свеаборгом и Петербургом, где в купеческой гавани мирно стояли у стенки списанные транспорты. «Весна» и «Лето» изначально были частными купеческими судами, в 1820 году их купили в качестве транспортов для нужд флота, а во время наводнения 1824 года оба судна были выброшены на мель в средней гавани Кронштадта. После снятия с мели и освидетельствования флотской комиссией оба они были назначены к разборке в прошлом 1825 году, но и сейчас, летом 1826 года ждали своей судьбы. Естественно никто не планировал отправлять их в море, пока не поступило распоряжение адмирала Моллера экстренно подготовить транспорты к кампании. Когда 21 июня Иван Антонович Куприянов поднялся на борт «Весны» плотники уже закончили конопатку и смоление корпуса, а в трюм был загружен полугодовой запас продовольствия для всего отряда. С «Летом» было хуже: похоже, что корпус видавшего виды транспорта, построенного в своё время из не самого доброкачественного леса, основательно прогнил ещё до наводнения. В то же время транспорт был совсем не лишним для отряда, состоящего по большей части из небольших беспалубных судёнышек, совершенно не приспособленных для длительного пребывания в автономном плавании. После тщательнейшего осмотра судна наш герой решил, что его вполне можно использовать в качестве плавказармы, намертво ошвартовав неподалёку от лагеря экспедиции, который всё же придётся разбить на берегу. Поговорив с распоряжавшимся работами на транспортах старым обер-сарваером и заплатив ему небольшую сумму за ускорение работ и дополнительный контроль над их качеством, успокоенный лейтенант направился прямиком в офицерское собрание.
Три дня в Питере пролетели как мгновение и запомнились главным образом чудесным балом у княгини Долгорукой, где собралось практически всё общество. Красивый молодой лейтенант, уже два раза успевший побывать в кругосветных плаваниях и умевший чрезвычайно остроумно и занимательно рассказывать о нравах и обычаях, царящих в других странах, привлёк внимание не одной прелестной девушки, но, увы, его сердце было занято. Зато он познакомился с героем прошлой войны, одновременно являющимся известным поэтом, хотя и находящимся сейчас в некоторой опале отставным генералом Денисом Давыдовым. Тот много расспрашивал его о заграничных плаваньях и, особенно, о походе во льды южного полюса, не меньше рассказывал и сам о своих подвигах, а потом, ко всеобщему удовольствию, читал всем свои стихи. Вынужденный уйти в отставку молодой и полный сил генерал приехал в Петербург после воцарения нового императора с надеждой восстановиться в армии, которой, по его мнению, в ближайшее время неизбежно придётся воевать.