Первак покивал, задумчиво покрутил ус. Оно, конечно, от Любавы никто в веси вреда не ведал. Напротив, Любава приняла не одного младенца, избавила от хвори не одного взрослого. Вытащила с того света воеводу. Но было в ней что-то… Вспомнить хотя бы, как она появилась в Рябиновом Логе! Да и сыновья ее тоже непросты. Один с кузнецом знается, железо заговаривает. Второй леший настоящий. Вон, Нечайку сглазил давеча перед охотой. Рыси пожалел!
Тем временем Вольга с Мишатой подходили к дому. Любава сидела на лавке, уронив руки на колени. Корзина с покупками так и осталась неразобраной. Рыжий кот уже жадно принюхивался к свертку со сливочным маслом.
Мишата молча положил перед ней соты. Золотистый пахучий мед вытекал на ломоть хлеба. Любава медленно повернула голову, посмотрела на мед с таким выражением, словно сын положил на сто дохлого паука, и заговорила. Только история ее совсем не походила на Усладину.
Почти двадцать лет назад она и в самом деле жила в небольшой веси Липки. Весь и в самом деле стояла под сенью липовой рощицы, вокруг раскинулись цветущие луга, над которыми деловито гудели пчелы. Почти все в веси занимались бортничеством – разводили пчел, выжигали колоды, где могли поселиться маленькие добытчицы, собирали мед. Единственным, кто не возился с пчелами, был гончар, который лепил сотни больших и маленьких горшочков для меда и сот, формочки для восковых свечей и ароматных медовых пряников.
Чтобы зимой в морозы пчелиные семьи не погибли, а медведь-шатун не разорил бортей, в лес посылали медвежью невесту. Самую красивую девушку в веси наряжали, готовили подношение лесному хозяину – пирог с малиной, горшок меда, горшок масла. Девушка должна была провести ночь в лесу и угостить медведя, когда он придет.
Хозяин леса почти всегда довольствовался только угощением, и когда на утро девушка возвращалась домой, ее окружали заботой и почетом. Считалось, что раз медведь не тронул "невесту", она вела себя достойно, сохранила честь. Такую девушку еще до весны уводили со двора женихи. Но порой девушку находили загрызенной насмерть. И никто о ней не скорбел – сама виновата. Прогневала чем-то лесного хозяина.
В тот год быть невестой выпало дочери старейшины, красавице Загляде. Та скромно поклонилась людям, принимая оказанную честь, и отправилась домой – собираться. Но когда настали сумерки, и пришла пора провожать невесту в лес, мать Загляды со слезами на глазах постучалась в двери к тому самому гончару. У него в дому подрастало сразу пятеро девчонок. Да к тому же осталась после покойного брата его старшая дочка, Любава.