Наши эмигранты слёзно клянут жестокость революционеров, а чего хотят они сами? Согласия и примирения? Отнюдь нет.
Мечта эмигрантов «белый» террор, казней, а не мира, мести и крови хотят они и якобинцы отлично сознают, что ждет их в случае поражения, согласись, это сознание немало ожесточает.
А вместе с нашими защитниками самодержавия вернётся всё, все пережитки средних веков, всё, что исчезло вместе с разрушением Бастилии, в том числе дичайшее бесправие нации, средневековые пытки и казни. Сознаешь, что такое колесование и четвертование, к примеру?
Так наши эмигранты по возвращении намерены казнить членов Комитета и депутатов Конвента, голосовавших за казнь короля…казнить так, как поступали с цареубийцами еще век… полвека назад…
Вариант первый. Человек распластан на огромном колесе в позе морской звезды. Палач ломом перебивает ему все основные суставы и позвоночник. Растягивают тело так, чтобы сломанная спина еще и выгнулась дугой. В этом положении жертву оставляют умирать на долгие страшные часы.
Вариант второй. Живому человеку обрубают руки и ноги, причем медленно, делая паузы, затем вспарывают живот, выдергивают кишки и лишь в самый последний момент отсекают голову .. Ад на Земле… мученик может поседеть за минуты…
Видимо, я не умею так люто ненавидеть, чтобы быть равнодушным, тем более испытывать удовлетворение при виде невыносимых мук человека, каких бы политических убеждений он не был, к какому бы сословию не принадлежал…
Я склонен надеяться, впрочем, что вся эта средневековая дикость не более чем, способ морального давления на якобинцев…
Смертельно побледнев, Мария вскочила:
– Замолчи, Арман, перестань, я не хочу всего этого слышать…
Розели кивнул:
– Да, это ужасно. Но когда-то наш высший свет съезжался на такие зрелища, как в театр, приезжали и дамы, гордящиеся своими тонкими чувствительными душами, обмахиваясь веерами, улыбаясь и кокетничая с кавалерами, они час за часом следили за пытками, обмениваясь впечатлениями. Для меня лично, женщина с натурой палача еще гнуснее, чем мужчина с аналогичными наклонностями…
Но разве эти люди, которых мы сейчас крестим «зверской толпой» видели когда-либо добро и гуманное к себе отношение?
А чего стоит старое дореволюционное законодательство, в изобилии применявшее смертную казнь и приучившее народ к этим жестоким зрелищам? Казнь за убийство кролика на помещичьей земле? Казнь за воровство голодным подростком буханки хлеба? Право первой ночи? Безнаказанные изнасилования крестьянок и служанок?
И никто не вспоминал о гуманности и христианских чувствах до тех самых пор, пока не прорвалась копившаяся веками плотина ненависти и невысказанных обид..