Де Марси с трудом разжал губы:
– Не знаю.. Могу я узнать ваше имя?
– Норбер Мари Куаньяр,– он хотел было добавить «депутат и комиссар Конвента», но по расширившимся зрачкам де Марси понял, что он личность известная в этих краях.
Побледнев, роялист рассматривал его как экзотическое чудовище.
– По вашему приказу недавно гильотинирована маркиза д, Эспаньяк и еще много других людей…
Де Марси произнес это таким тоном, что Куаньяр снизошёл до ответа.
– Разве старый режим был снисходителен к лицам, покушавшимся на чиновников, назначенных королём? Разве уместна терпимость к разбойникам и убийцам? На руках этих шуанов кровь сочувствующих нам местных жителей, сотни местных республиканцев убиты с исключительной жестокостью. Они не люди, на ваш взгляд, их кровь не в счет?
Молодой роялист с сомнением склонил голову, довод не казался ему абсолютно убедительным.
– Всё верно и всё же за три месяца здесь были казнены еще около трёх тысяч человек.
Словоохотливость молодого дворянина удивила Норбера, старший спутник юноши слушал их, замкнувшись в презрительном молчании, но Куаньяр счёл, что должен быть натренирован отвечать на любой выпад врага, это принесет пользу на трибуне Конвента и Якобинского клуба и только потому удостаивал юношу ответами.
– Да, врагов Французской Республики, схваченных с оружием в руках и их агентов, подкупленных англичанами и австрийцами. А как вы обходитесь с нашими пленными, разве отпускаете с благословением? К тому же их вовсе не три тысячи, а вдвое меньше…Это пустой разговор, господин роялист.
Норбер сделал небрежный жест и замолчал, он был разочарован, выпады юноши он счёл наивными и непродуманными. Но молодой роялист не сдался.
– Я так не считаю. Ваше народовластие и ваша Республика противоестественны, они источник зла. Вы восстали против законной власти короля и посеяли гражданскую войну и анархию..
Высокомерно-неумная реплика юного барчука вызвала невольное раздражение, пришлось ответить.
Норбер нехотя разжал губы:
– Власть одной семьи и кучки привилегированного дворянства в глазах нации не является законной, а с хаосом мы справимся в несколько месяцев. О том же, кто начал гражданскую войну во Франции говорить и вовсе постыдитесь, бунт в Бретани и Вандее начался еще при власти Капета, массовое дезертирство офицеров-дворян в Австрию, на германскую границу и вступление их в имперские контрреволюционные корпуса также началось в эти годы. Патриотизм у наших господ не в чести? Им ближе сословная кастовая солидарность?
Юноша был слегка озадачен, ему не приходилось общаться с республиканцами, иначе, чем глядя на них через прицел, тем более не приходилось выслушивать их мнение.