Их появление на пороге было не совсем обычным, трактир дядюшки Жерома был скромным заведением для малоимущих бедняков.. но и местный «бомонд» иногда не избегал этих стен, ради попоек, погромов и иных развлечений «золотой молодёжи».. кошмар для молоденьких служанок, замужних и незамужних.. Как же господа при этом острили? Ах, вот как: «Мы оказываем вам честь, добавляя голубой крови вашим детям!»
Шутки, смех, пьяные разговоры разом прекратились, длинноволосые, лохматые головы постоянных клиентов, как по команде повернулись в сторону аристократов. О чём все они думали в эту минуту? Догадаться совсем нетрудно. Настроения людей были написаны на хмурых лицах, ясно читались в недобро сузившихся глазах.
Явились, господа… Нас впустили бы в ваши дорогие рестораны разве с чёрного хода и то лишь в качестве прислуги! А мы должны покорно терпеть ваше присутствие здесь, уступать дорогу и ниже кланяться…
Но Белланже и его спутников это совершенно не смутило, он окинул быстрым презрительным взглядом бедно одетых, притихших людей и отвернулся к стойке.
А зря он был так невнимателен, здесь находились не только местные крестьяне, подённые рабочие и ремесленники, из тех забитых людей, которые еще не включились в общественную жизнь, но и члены местного революционного клуба, за дальними столиками сидела компания местных якобинцев, они внимательно наблюдали за незваными посетителями. Норбер и его товарищи уже чувствовали своё возросшее влияние, на их головах гордо красовались красные колпаки с национальными кокардами…
Молчание прервал резкий голос Жака Армана:
– Дядюшка Жером!..
– Что тебе, Жак? Еще вина?
– Нет, я не о том, у тебя скромное, но приличное заведение!, – он медленно поднялся из-за стола, – ты допустил досадный промах!
– Что же не так, Жак, – трактирщик почувствовал себя между молотом и наковальней, с одной стороны важные господа, с другой – представители революционной общественности – якобинцы, было видно, что люди настроены жёстко и решительно, ведь по их виду заметно, аристократы здесь также уместны, как скорпионы в тарелке с супом.
Лишь одно грубое замечание с той или иной стороны и взрыв ненависти неминуем. Ну и как ему при этом уберечь заведение от погрома?
– ..Господа.. граждане..!, – он чувствовал себя также уютно, как грешник на сковородке, – ради Бога!»
– Это что? Жером, что это?!, – Арман резко вскинул руку, указывая прямо на маркиза, – в следующий раз обязательно повесь над дверью табличку: «Только для санкюлотов, только для народа!»
Кроме ненавистного врага он не видел более ничего ..сейчас его звездный час, о чём несколько лет назад можно было только мечтать.