– Я стреляю в санкюлота как в бешеное животное, – яркие губы Элен сжались решительно и зло, – а тебе Арман недурно было бы точно узнать, кого ты спас и не привел ли ты врага в свой дом…
Маркиз поднял на хозяина светлые волчьи глаза с расширенными зрачками, его тонкое надменное лицо помрачнело, он брезгливо поморщился:
– Кажется, я знаю, кого вы могли подобрать на этом участке дороги. Так он не сдох? Санкюлоты поразительно живучи… Сударь, уверяю вас, этот негодяй стопроцентный якобинец и при высокой должности, на нем был трехцветный шарф … А теперь сами решайте, как вам поступить с ним…
Побледнев, Розели поднялся с кресла и принялся мерить комнату неровными шагами. Заговорил он отрывисто и нервно:
– Из-за этого мы уже ссорились и не раз.. Я, прежде всего врач, и сказать честно, горжусь этой профессией. Я врач и для меня больной и раненый не роялист или якобинец, не дворянин или простолюдин, а человек, нуждающийся в милосердии и помощи.
Кто бы он ни был, сейчас он ранен и совершенно беззащитен, в любом случае я не бросил бы его умирать на дороге, будь он хоть членом их проклятого революционного правительства, хуже того, окажись он хоть самим Робеспьером или Сен-Жюстом!
Элен разочарованно, мрачно и чуть презрительно смотрела на старшего брата.
– Удивляюсь я тебе и не понимаю. Мы родные по крови и в то же время будто чужие. Кто ты и с кем? Не забыл ли ты о долге дворянина? Разве тебе не свято, то же, что объединяет в единое целое всё дворянство Франции, более того, всей Европы?
Предпочитаешь бесстрастно наблюдать, как безродные плебеи, рождённые, чтобы пахать землю и прислуживать, негодяи, regicide, казнившие королевскую семью и тысячи людей из старинных благороднейших фамилий страны, изображают из себя правительство и законодателей? Если бы ты не был моим братом, я решила бы, что ты изменник! Ведь здешние санкюлоты не трогают тебя, почему?
Молча слушая резкие выпады жены в адрес брата д, Эспаньяк явно получал удовольствие и не прерывал её.
Сдержав гнев, Розели пожал плечами:
– Я же сказал, я врач и не занимаюсь политикой. Вы сами знаете, у меня нет ни малейших симпатий к якобинцам и их Республике, моим убеждениям близка конституция 91 года, но участвовать в разжигании гражданской войны не стану, мое призвание лечить людей, а не убивать их. Отсюда вывод, поскольку я ни в чем не замешан, не совершил преступления против их Республики, то и в эмиграцию подаваться не собираюсь. Буду жить, и лечить людей, это нужно при любом режиме.
Увы, короля в нашей стране больше нет, но Франция никуда не исчезла!