Мысленно пробежавшись по священному манускрипту, мальчик радостно обнаружил, что в нём ни слова не говорилось о реях как о национальности. Более того, ему, кстати, вспомнилась выдержка, в которой говорилось, что изначально «на всей земле был один язык и одно наречие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык…». Это уж потом люди расселились, обособились и стали отличаться друг от друга и говорить на разных языках. Стало быть, любой человек на Земле – дитя Всевышнего. И от этого логичного и правильного умозаключения Исе стало хорошо, и он даже засмеялся.
«Другое дело, – продолжал рассуждать про себя Иса, – кто из нас дитя, достойное Бога Нашего? Да тот, кто ведёт себя праведно: работает, соблюдает заповеди, живёт честно, любит ближнего своего…Ан дитя, достойное Бога Нашего, – не всякий, но лишь тот, кто стремится жить по правде и по заповеди. Так?…Так! А что, слюнявый и праздный бездельник Маруф, которого на ишака подсаживает раб, праведник? Нет! А что, прыщавый Магид, похваляющийся своим папашкой, праведник? Нет! А что, кривоногий Шимон, поклоняющийся римлянам, праведник? Или рей? Да ничуть не бывало! Настоящий рей тот, кто живёт праведно и не даёт Родину в обиду!…И ещё…Родина тоже обязана стоять за честных и справедливых!»
4
Тем временем пастухи прогнали стадо в Арет. Темнело. И хотя душевная рана саднила, Иса понял, что пора возвращаться домой, где его, несмотря ни на что, ждали самые родные люди.
Он направился в селение, строя про себя планы на будущее: «Всё равно я стану проповедником. И донесу до людей Истину Божью! Чтобы все знали, кто есть истинный рей. И с нами Древняя Рея станет общей Страной Счастья! И женщины в ней будут равны мужчинам…Ну, или почти равны…Молиться станем все вместе…Но…женщин надо наставлять…Чтобы они отличали правду от сохаза и езды на осле. И чтобы не было безотцовщины…А когда я принесу людям истинное Слово Са, когда меня признают, то я поучу мамочку мою милую: «Та матерь моя, коя будет исполнять волю Отца Моего Небесного…»
И едва Иса подумал о маме, как на фоне пламенеющего закатного неба различил две фигуры, поднимающиеся с окраины Арета к пастбищу. То были Ос и Ма, которые искали его. Увидев сына целым и невредимым, Ма заплакала от радости, не решаясь приблизиться к нему. Зато Ос приобнял его, и троица стала спускаться к жилищам.
На полпути к дому Ос спросил Ису о том, что с ним случилось. И мальчик, уже без эмоций, сухо и кратко поведал ему о происшествии на поляне у реки.
– Эх-ма, – проронил старик, лишь только Иса завершил свой монолог. – У породистых реев больно много гонору. А те, что правят в Салеме, ещё спесивее…Хотя кормят их простые незнатные скотоводы да хлебопашцы. Вот в Каперне совсем иной народ. Проще и душевнее.