– Не поняла вашего опасения. – Наташа ждала объяснений.
– Беспокоит она меня. Вдруг не вернется? Такая, знаете, личность психопатического склада. Мальчишку жаль. Умненький, воспитанный. Даже странно, что при такой дуре… Простите! – спохватилась заведующая. – Но вы не беспокойтесь! Я уже говорила с соцзащитой. Если Корнелия таки не вернется, они возьмут ребенка в детский дом, а вы получите компенсацию…
Теперь Наташа поняла, в какую историю ее втравили, но приняла это событие как данность. В конце концов, ничего страшного не произойдет. Если к тому же мальчик воспитанный… «Надеюсь, никаких сюрпризов меня не ждет. Сколько его мамаша собирается отсутствовать? Две недели, говорит. Будем считать, месяц. А там посмотрим!»
В приемной ее ждала Корнелия, тиская руку сына. Он все старался поймать взгляд матери, но она отводила его от ищущих глаз ребенка.
– Познакомься, – сказала она прокуренным голосом. – Это Наталья Владимировна. Она согласилась присмотреть за тобой, пока я съезжу за деньгами. Думаю, это много времени не займет. Ты ведь будешь паинькой?
– Буду, – покорно сказал мальчик.
Наташа протянула ему руку:
– Давай знакомиться. Ты запомнил, как меня звать?
– Запомнил. Наталья Владимировна. А меня – Роман. Он тоже протянул ей свою ладошку, худенькую, хрупкую, с пальчиками, похожими на крошечные прутики, и у нее отчего-то екнуло сердце. Она еще ничего толком не знала об этом ребенке, но уже горячо его жалела.
Когда Корнелия Альбертовна написала заявление, удостоверила собственную подпись, на мгновение возникла заминка, и Гриневич поспешно сказала:
– Если вы не возражаете, хорошо бы Романа взять прямо сегодня. Завтра у меня самолет, а я еще не все собрала. Заедем, возьмете его вещи.
Пока его мама писала заявление и позже, мальчик не произнес ни слова, а в машине только сидел и смотрел в окно.
Его мать поспешно выскочила из машины и вскоре принесла небольшой рюкзачок с вещами.
– Ну все, будь паинькой! – опять сказала она сыну («Как будто других слов не знает», – с возмущением подумала Наташа) и ткнулась ему в щеку сухими губами.
Он кивнул и судорожно вздохнул.
– Я скоро вернусь и заберу тебя с собой, – пообещала его мамаша, отчего-то без особой уверенности в голосе.
Она ушла не оглядываясь, только странно помахала рукой.
– Ты не переживай, Рома, – сказала Наташа, усаживая ребенка на заднее сиденье своей машины. – Иной раз только кажется, что все тебя бросили и никто не любит.
– Тебя тоже бросали? – вдруг спросил малыш и тут же поправил себя: – Я хотел сказать «вас».
– Тоже, – призналась Наташа, выворачивая руль, чтобы развернуться на узкой улочке. – И потом, мама ведь не отдала тебя насовсем. Она только написала заявление, что доверяет тебя мне до своего возвращения.