Крепостная маркиза (Шкатула) - страница 13

Как ни много читала об истории Софья, её знания не шли ни в какое сравнение со знаниями Григория, но при всём при том она предпочла бы, чтобы он говорил ей о своей любви, а не откладывал это до ночи, когда увлекал её на ложе. Но и тогда всё, что ей доставалось, это пара фраз, а то и слов. Например, «моя звездочка». Или – «моя изумрудинка», имея в виду Сонины зелёные глаза. Увы, на большее его не хватало…

Сколько времени Софья вот так ждёт Григория?

Час, два? Впрочем, всё равно часов у неё нет, потому Соня просто могла бы сказать: ждёт давно. Григорий, уходя, пообещал:

– Я оставлю тебя ненадолго. Взгляну только, далеко ли ближайшее селение. Если нет, тогда, может; нам стоит заночевать в этой избушке?

Итак, он ушёл на разведку, и теперь уже неизвестно, вернется ли обратно.

Соня мысленно проговорила это и испугалась. То есть она не хотела думать, что с Григорием случилась какая‑то беда. И даже уверена была: супруг жив и здоров. Но вот другая мысль выскочила откуда‑то из глубины, с самого дна мутной смеси рассуждений и страхов, которыми переполнялась её душа. А вдруг он просто ушёл и бросил её здесь одну?

Нет, думать об этом смешно! Не оставит же муж свою венчанную супругу, которой наградил его господь, в чужой стране, посреди леса, без лошадей, без самой завалящей повозки? Разве Соня ему мешала?

Однако при здравом размышлении нельзя не признать, что пробираться Григорию в город Страсбург, куда он отчего‑то так стремился, Соня‑то как раз и мешала.

Она вспомнила, как неуклюже перелезала через буреломы, а он нетерпеливо ждал её, незаметно для жены, как он думал, постукивая рукой о ствол дерева и морщась, как от зубной боли. Как тащил он её на себе через холодный бурный ручей и на неизвестном ей языке ругался сквозь зубы. Когда же, выбираясь из какого‑то оврага, Соня в очередной раз упала, то услышала, как он в сердцах бормочет:

– Вот ведь… навязалась на мою голову!

И это спустя всего две недели после того, как они стали мужем и женой! Она уже раздражала его настолько, что он и не считал нужным скрывать от неё своё раздражение!

Соня опять вернулась мыслями к той ночи, после которой Григорий просто потащил её в церковь. Понятное дело, он чувствовал раскаяние, свою вину перед нею… Кстати, что значило его откровенное удивление после того, как утихли страсти, и Соня высвободилась из его объятий? Он пробормотал:

– Значит, ты… а я думал… Прости, родная, я и предположить не мог… Я считал, что Флоримон…

Как ни глупо это звучит, но только теперь его слова обрели для неё подлинный смысл. Григорий не ожидал, что Соня девственна. Он считал, что после всех злоключений княжна не смогла сохранить свою честь, потому и домогался её так настойчиво. Решил, что ей всё равно нечего терять. Она побывала в лапах беспринципного и жестокого Флоримона де Баррас, который своим ремеслом сделал похищение и продажу женщин во все части света, в гаремы и бордели. А также для утех всякого рода извращенцев – таких в одной из комнат своего замка он нарочно готовил…