И вышел из кареты молодой энергичный человек в длинных панталонах, в сюртуке с высоко стоящим бархатным воротником, черных чулках и туфлях на каблуке с серебряными пряжками. В левой руке он держал деревянную трость с набалдашником в виде собачьей головы, а правой прижимал к себе черную кожаную папку.
К моменту его приезда прибыла на своей повозке и мадам Фаншон с сыновьями.
Молодой человек попросил величать его мэтр Тюмель. Соня с усмешкой подумала про себя, что таким образом он пытается, очевидно, прибавить себе солидности.
Все прошли в замок, расселись, приготовились слушать.
Наверное, мэтр почувствовал, что не все присутствующие прониклись уважением к его выдающейся роли в предстоящем событии, а потому строго пояснил:
– Наша контора «Тюмель и сыновья» существует больше ста десяти лет. Мы ведём дела многих почтенных жителей Дежансона, и каждый из них может свидетельствовать о честности и беспристрастности наших нотариусов…
Он покосился на Соню, которая перевела его слова Агриппине.
– Мадам маркиза де Баррас ещё плохо понимает французский язык, – пояснила она для строгого юриста.
Тот важно кивнул и продолжил свою речь.
– Ишь, молоденький какой, а серьезный! – не преминула заметить Агриппина и немедленно удостоилась строгого взгляда мэтра.
– Прежнее завещание маркиза Антуана де Баррас, написанное двадцать пять лет назад, было аннулировано за две недели до смерти завещателя, и составлено новое, как и положено, в присутствии двух свидетелей. По нему прежний единственный наследник мосье Антуана, его сын Флоримон де Баррас, полностью лишается наследства, и наследником с этого момента объявлено другое лицо…
Он помедлил и торжественно объявил:
– Основной наследницей всего недвижимого имущества маркиза Антуана де Баррас названа… русская княжна Софи Никола Астахова!
– Я? – изумленно пискнула Соня.
Она так растерялась, что почувствовала себя не обрадованной, а скорее ошарашенной. И к тому же у неё появилось чувство вины перед Агриппиной – разве не она недавно уверяла девчонку, что замок непременно достанется молодой вдове? А мадам Фаншон? В крайнем случае замок должен был бы достаться ей и её сыновьям…
– Мосье Антуан знал, что делает, – вполголоса проговорила ничуть не удивившаяся мадам Фаншон.
Неужели старый маркиз всё‑таки делился с ней своими планами?
Соня почувствовала себя как человек, публично уличенный в краже фамильной серебряной ложки. Что произошло? Ведь Флоримон выпытал у отца секрет подземелья гораздо позже! Неужели Антуан мог предвидеть такой поворот событий и то, что его сын вознамерится похитить золото, принадлежащее теперь дочери незабвенного русского друга? Выходит, маркиз хотел таким образом возместить княжне её грядущую потерю? Теперь об этом остается только гадать.