– Агриппина, – изумилась Соня, – ты отказываешься от золота?
– От чужого золота, – уточнила Агриппина. – Конечно, я понимаю, что вы хотели, как всегда, по справедливости поступить, по‑честному, чтобы всем было хорошо, а так бывает только в ваших романах. Хорошо, я их прежде не читала, а то тоже бы по‑вашему жить старалась. Нет, как в книгах – по правде – жить нельзя. Ваша покойная матушка всегда говорила: простота – хуже воровства!
– Не кажется ли тебе, Агриппина, что ты опять пытаешься мне грубить?
– Угу, опять, княжна миленькая, пытаюсь. Только на этот раз вы мне ничего сделать не сможете. Даже назад в Киреево отправить.
От шутки Агриппины у Сони почему‑то защемило сердце. Ей вспомнился Петербург. Сейчас там, наверное, сыро, холодно, первый снег сыплется. В доме печку затопили. Ветер в трубе гудит…
– А ты знаешь, я по дому соскучилась.
– Я тоже, – вздохнула Агриппина, но тут же встрепенулась:
– Но возвращаться в Петербург меня и не просите. Я, пока всю Францию не объеду, в Россию ни ногой!
– Ты хочешь путешествовать? – удивилась Соня. – А я думала, ты останешься в Дежансоне, в замке.
– Вначале, Софья Николаевна, я, может, немного и побуду тут, пока в трауре, пока вы здесь освоитесь, если захотите остаться. Нет, так управляющего найду или в аренду сдам, а потом – ищи ветра в поле!
– Ну, ты уж так‑то меня не пугай. Давай мы о твоей поездке после поговорим, а сейчас – о подземелье.
– Ой, как мне не хочется! – опять заныла Агриппина и уткнулась в колени Соне – прямо‑таки кошка, которая хочет, чтобы её приласкали.
Соня и погладила маркизу по голове – всё‑таки, как ни крути, здесь, во Франции это – самый близкий ей человек. Да и не только во Франции, но и, кажется, на всём белом свете.
На мгновение подумалось: а как поживает брат, князь Николай Астахов, который остался там, в далёком Петербурге? Даже пытаясь сосватать сестру за старика, он ведь думал, что делает как лучше для всех.
Ну да ладно, потом, когда‑нибудь, когда Соня вернётся в Россию богатой женщиной, с мужем и детьми, она помирится с братом, попросит у него прощения…
Мечты, мечты! Откуда взяться мужу‑то, если она решила не только никогда больше о нём не вспоминать, но и само брачное свидетельство запрятать подальше? Кто о её замужестве узнает?
Соня представляла себе нотариуса седым стариком, который много лет вел дела маркиза, а также его отца и успел застать в живых его деда. Такой образ был привычным по книгам и по рассказам знакомых.
Но с утра пораньше к замку маркизов де Баррас подъехала скромная карета, запряженная, однако, парой крепких вороных лошадок, даже на взгляд непосвященного стоящих очень приличные деньги.