То, для чего родителям Эльвиры даже не требовалось прилагать усилий, казалось таким трудно достижимым для ее подруги… Но имеет ли право Эльвира ее осуждать. Человек, которыйпрежде и не знал, что такое усилия вообще!
Через два часа пути она предложила Георгию:
– Жора, давайте, съедем на обочину, куда-нибудь под дерево, и перекусим.
– У вас опять с собой тормозок? – улыбнулся он.
– Что у меня с собой? – изумилась Эльвира.
– Тормозок. Так у нас в семье назывался сверток с обедом, который отец брал с собой на работу. Странно, я думал, что это слово все знают.
– Выходит, не все. Может, когда-то, когда я была еще маленькой, родители так говорили, но потом, при мне – никогда.
Звонарев расстелил брезент, достал из багажника какой-то пакет и стал его разворачивать.
– Я решил, что хватит мне быть нахлебником, и тоже собрал то, что в холодильнике было.
– Вы живете один? – спросила его Эльвира.
– Один, – сказал он без какого-то там надрыва, как о само собой разумеющимся. И взял чашку с кофе, которую Эльвира ему протянула. – Только не надо меня жалеть. И причитать, как же я, бедный, несчастный, управляюсь один: Вот так и управляюсь. Работа у меня съедает слишком много времени, чтобы еще предаваться рефлексиям. Если бы вы знали, какое это счастье, прийти наконец домой, не будучи обязанным держать перед кем-то ответ, оправдываться, словно ты был не на службе, а развлекался в ночном клубе…
Это прозвучало у него чуть ли не с яростью.
– Из этого можно заключить, что у вас уже был печальный опыт на ту тему.
– Вот именно, печальный опыт! Скажите, неужели все женщины не знают, чем заняться в отсутствие мужа? И не находят ничего лучшего, как пилить его, когда он задерживается на работе. Черт знает что! Так можно любого навек отвратить от семейной жизни!
– А для чего бы женщинам в таком случае вообще выходить замуж? – усмехнулась Эльвира. – Менять одиночество свободной женщины на одиночество замужней.
– Но я ведь один нахожу себе занятия и ничуть не скучаю. Если бы еще не инстинкт продолжения рода, я был бы совершенно счастлив один!
Он проговорил это в некоторой запальчивости и споткнулся на очередной фразе, заметив, как у Эльвиры от смеха трясутся плечи.
– Ничего смешного нет!
Тогда она уже расхохоталась в полный голос. А Георгий надулся, как ребенок, и некоторое время опять молчал.
Странные у них отношения. Вроде, и на «ты» толком не перешли, а уже ссорятся и обижаются друг на друга как старые любовники.
Эльвира ползала вокруг брезента, доставая из пакета колбасу и пытаясь тонко нарезать ее чуть ли не на весу, свежие огурцы и помидоры.