Только лицо её никогда не оставалось спокойным. Эвридика молча смеялась, удивлялась широко открытыми глазами, прищуривалась, поднимая и опуская любопытные бровки. Рот её в восторге приоткрывался, и, задерживая на секунды дыхание, она медленно выдыхала, расслабляясь. Лёжа на каменной стене под жарким солнцем, часами смотрела в небо, где безмятежно парила большая грозная птица, а вокруг летали беспокойные стрижи или какие другие мелкие птахи, отвлекающие хищника от гнезда.
В минуты тишины она настороженно поворачивалась к загону: «Почему это козел притих?». И всегда рядом с козлом через загородку видела белую козочку. Она тянула к нему свою морду, а он, натягивая удила, шумно вдыхал воздух, повернувшись ей навстречу.
Эвридика вошла в загон и острым ножом перерезала веревки, удерживающие козла на месте. Тот сразу встал на дыбы и Эвридика с криком упала на землю. Тут же на крик прибежали люди, а козел ловко преодолел ограждение, отделяющее его от белой козочки. Мужчины бросились было вязать его, только козел деловито встал подле козы и никуда больше не собирался.
– Похоже он рвался именно к ней! – весело сказала Эвридика.
– Сумасшедшая, – с восторгом и ужасом в голосе произнес Фидель свой вердикт. Он искренне удивлялся, как она до сих пор жива, готовая с непосредственностью, движимая одним лёгким порывом, попадать в смертельные неприятности. При этом всегда оставаясь целой и невредимой. Словно невидимая броня окружала это хрупкое невесомое создание.
И Рамон и Фидель были одинаково сильно влюблены в Эвридику, но чувство это было настолько щемящее и благоговейное, что окружало её неким божественным ореолом. Да, они её боготворили. Никто не смел прикоснуться к ней или осквернить сияющую божественность юной девы.
Ситуация стала ещё более загадочной спустя пол сотни лет. Рамон ещё спал. Время текло, как река у подножья горы, а Эвридика оставалась молодой. Прошло ещё сто лет, пока не пробудился «спящий в анабиозе» Рамон, обнаружив у своих ног всё ту же испуганную маленькую девочку пятнадцати лет. Он взял её за руку, и, с трудом передвигая ноги, шёл с одного края плато в другое к деревне.
– Фидель, брат, что это за молчаливое создание? – обратился он к Фиделю, который увлеченно уже два часа к ряду стриг овец. Фидель обернулся, как и другие селяне на голос незнакомца, неожиданно появившегося из ниоткуда.
– Рамон, неужели? Прошла уже целая вечность, я уже думал ты не собираешься просыпаться! – воскликнул он и обнял брата, крепко прижимая к груди. Рамон пошатнулся от слабости.
– Ты не узнаешь Эвридику? – указал он на девушку.