Реальность раздвоилась. Черепа-то — чьи останки? Неужели до Потопа на планете жили хрустальные люди? В таком случае они обладали невероятным могуществом. Но все погибли! Что-то здесь сильно не так. Если я произошел от обезьяны, то хрустальные черепа расшифровать мне не дано. Никому из обезьяньих потомков не удастся. Почему Хозяин Тьмы называет меня айликом? Причем с ненавистью! Ненавидят тех, кого боятся.
Одно ясно — человечество о себе ничего не понимает. Надо продолжить поиск. И я углубился в главную библиотеку страны за сокровенным знанием.
Нижне-Румская мистика. Расставание
Из линейного отдела полиции аэропорта Ерофейска связался с аэропортом Нижне-Румска. Саша встретил у трапа самолета, как заведено. Прилетел в военной форме, чтобы «ублажить» отца.
— Ну, ты и переменился, майор! — воскликнул Саша.
И улыбнулся. Но уже по-иному. Обычно — как старший брат младшему, не желающему взрослеть. А сегодня — как равному. «Неужели? — подумал я озадаченно, — Похоже, я выведен из ранга воспитанника оперативного отряда горкома Резерва. И не внешне, иначе бы он так не сказал. Что же изменилось внутри?»
Проходим сквозь барачное здание аэропорта. Деревянный пол совсем рассохся, щели в палец. Краска на стенах неприятного зелено-синего тона, прораба маляров надо казнить без суда и следствия тут же. На телеэкране зала ожидания поет и выплясывает джигу модный отечественный певец. Как ему удается сочетать столько ипостасей? Он еще сам себе композитор и поэт-патриот. Ростом меньше меня, а сколько талантов собрал! Три бородатых мужичка в засаленных ватниках крутятся около безалкогольного буфета, пряча глаза от Воеводы. Беглецы-транзитники. То ли из зоны, то ли в зону торопятся. Саша окинул их профессиональным ментовским взглядом, улыбнулся телевизору и сказал:
— Смотри, Валера, какой певучий кузнечик…
Я улыбнулся. Не поэтической певучести кузнечика и не прозаичной молчаливости ватников. А настроению, которое приходит рядом с Сашей. Он мне заменяет сразу отца и деда. А может быть, и маму с бабушкой. Как тут не радоваться?
В ментовском хранилище загрузили в картонную коробку конфискат: копченую рыбу, красную икру, консервированных кальмаров и крабов, несколько бутылок «Славинской Особой». Устроив коробку в багажник Сашиной машины, спросил:
— Кто-то еще будет? Тут на целый взвод.
— Зачем нам кто-то еще? — сощурил он глаза, — Я подумал, твой аппетит тоже изменился. Хлеб возьмем по дороге.
Отпускной маршрут стал традицией: через весь город на берег Румы, к чистой спокойной заводи. Смотрю на улицы, людей, вдыхаю знакомый с младенчества запах. И не удивляюсь — город не тянет к себе. Вот, остался позади слева перекресток. Повернуть туда, и через десяток минут мы у дома отца и мачехи. И туда не тянет. Чувство малой родины, — если это оно, — посещает только в квартире Воеводы. Особенно когда Полина Диомидовна суетится рядом, бросив на несколько часов свой горком.