С Храмом понимания не вышло. И направился я в монастырь, что на полпути от города к моей деревне. Здесь приняли, и от диалога не отказались. Продлилась беседа двое суток в легкости и спокойном размышлении. Недомогание в монастырских стенах исчезло. Вместе с подготовленными вопросами. Разговор пошел по своему, внутреннему закону, и был он по душе.
— В нашем мире работает закон зеркальности. Ведь так, брат? — спрашиваю я, — Совсем недавно я понимал его как закон расплаты…
Главный монах слушает, улыбается. От бороды пахнет свежо и непонятно. Тот же сложный аромат источают древние катакомбы, уходящие отсюда в Куайб и неизвестно куда дальше. Аромат тайного доверия… И я продолжаю:
— Как только делаю плохое — приходит страдание. Раньше я переживал, не соглашался, боролся. Теперь рассматриваю как подарок. Часто тяжелый, мучительный, но подарок. Благодаря страданию я здесь. Чему безмерно рад…
Монах делается серьезным. Небо над жестяным куполом сияет чистой синью. Дышится свободно, воздух просто сказочный.
— Теперь, когда вижу человека в постоянной эйфории, считаю: он в великом заблуждении. Самоудовлетворенность… Она отделяет от истины как плотное одеяло.
— Страдание земное как дар небесный… Очень хорошо…
Монах не утверждает, просто акцентирует. Ценный нюанс. Располагает к откровенности.
— Началось такое лет пятнадцать назад. За годы привык в одиночку и падать, и подниматься.
— А почему тебе не остаться с нами?
Предложение, однако… Оказаться своим в Новом Храме — неожиданно. Но не зазвенела струна, не мой путь. Шойля не обойти. Да и куда мне в монашескую свежесть преддверия меловых катакомб! Не вышел ни знаниями, ни чистотой внутренней. К тому же я как сборник вопросов, на которые нет ответов. Как черный лебедь в белой стае… Наверное, я задержался бы на недельку. Но на третий день небо затянули серо-черные облака, задуло прохладой, запахло близким дождем. Не вытянет моя машина подъем по крутому глинистому склону.
Прощание поразило больше, чем приглашение остаться. Главный собрал братию и сказал:
— Отче покидает нас…
И они склонились в поясном поклоне. От неудобства я покраснел и не нашел слов. Знак!? Знамение, требующее расшифровки.
* * *
Очередная поездка к отцу принесла новые знаки. В дороге накрыла красная пылевая буря. Едва успел найти место на обочине трассы, поднять стекла и включить габариты на полную. Пыль плотная, капота не видать. Воздух в салоне светится алым, тревожным. Словно я внутри глаза Тьмы. Снаружи что-то ревет и стонет. Шоссе двухполосное, узенькое. Неужели дальнобойщики несутся сквозь невидимость? Да они меня снесут и не почувствуют.