И скомандовал:
— Народ, ускорить движение! Домой!
А поторопиться следовало. Вокруг крестов сосредоточились цветные плазмоиды числом не менее десятка, в отдалении — множество медуз. Над крестами вспыхивали и гасли языки пламени, множество огоньков образовывали странные контуры. Ясно — не одним электричеством питается это войско. И заряжено многими видами энергии.
Внутри Сферы, когда все сняли скафандры и привели себя в порядок, Ефремов не удержался и сделал интересный вывод:
— А ведь мы с Нуром наблюдали местный социум. Или карикатуру на него. Не знаю… Крест — Король, рядом с ним Королева. Маленькие кресты, скорее всего — их потомство. К нам приближается правящая семейка. Медузы — их приближённые. Слуги, придворные. Все прочие — челядь, народ.
— Комикс получается, — заметил Демьян.
И принялся разъяснять Кее смысл земного слова. Взрослый гайянин едва ли стал его слушать. На Гайяне нет искусства и литературы в земном понимании. Даже аналогов. Но Кея усваивает новое легко. Нур думал о предстоящем. Ночью, после погодного всплеска, кресты наверняка атакуют Ананду.
Но ночь прошла спокойно.
Брамфатура Эрланга запульсировала. Спящий фаэт явно реагирует на изменение внешних условий. Роух привёл экипаж в нужное место. Необходимо понять, какой из феноменов планеты Дахмау выделить в приоритет. Но решение придёт.
Нур посоветовался с Ефремовым. И Сфера опустилась в точку на пятьсот метров восточнее, оставив скопление человеческих костей позади. Иван Антонович «включил» гайянское зрение и внимательно рассматривал жёлто-алый диск Железной звезды, окружённый багровым ореолом-кольцом. Солнце чёрного мира тонуло в тёмно-синем небе, украшенном редкими мутными пятнышками особо ярких звёзд.
— Я вспомнил, Иван, — сказал Нур, любуясь нечеловеческой гармонией небесных красок, — Имел я уже белую бороду, но без зелёной чалмы… Художник Геннадий Тищенко иллюстрировал твои книги. Изобразил он именно то, что мы с тобой сейчас видим. Почти точное совпадение. Я ему заметил, что такое видение возможно только при расширении оптического диапазона зрения. Он согласился, и сказал, что именно это имел в виду, когда рисовал Железную звезду в инфракрасном спектре. Вот его точные слова: «Разные частоты инфракрасного излучения отобразятся по-разному: более длинные волны будут видны как красные, оранжевые и жёлтые оттенки, а короткие, как голубые, синие и фиолетовые».
Иван Антонович удивился совпадению, но сказать ничего не успел. Помешал общий вздох. Утренний луч прожектора упёрся в вещь невиданную по форме и размеру. Ефремов, взволнованный до предела, с красным лицом, хрипло прошептал: