Нур давно собирался задать этот вопрос. Ради него-то и пригласил Ефремова в лесок.
— Иван… Ты из-за неё решил остаться? Земля — я понимаю… Но Ила-Аджала?!
— Нур… Кто я там, в райской вашей обители? В Арде Айлийюн? Айлы и я… Анклав землян, перемещенных фаэтами, перевоспитывать? Нет уж! А ведь там зреет маленькое отражение Анахаты. Вы думали об этом? Матриархат, джахилийские браки. Матери не знают, кто отец их детей. Мужики как расходный половой материал. Не удивлюсь, если у вас уже обосновался свой, родной Шойль.
Он пригнул ветку, попробовал на гибкость. Надкусил листок, сплюнул и продолжил:
— На Анахате нет ни творчества, ни искусства. Они ничего не в состоянии сотворить. Потому что души живой нет ни в словах, ни в делах. И в вершине их литературы, Красном Блокноте, нет того неуловимого, что делает книгу художественным произведением. Голая, рациональная мысль. А художественный образ превосходит влиянием любой геркулесовский подвиг. А вот люди оппозиции — они другие. С ними можно перевернуть и этот застойный мир кикимор.
Тут Ефремов замер и жестом руки указал на свою голову. Нур понял — надо подключиться. Всё же оппозиция! Они действуют через того самого, знакомого Ефремова из Оазиса Блаженства. Всё-таки посредник не она! И смогли наладить прямую связь с сознанием Ефремова. Да они на грани овладения психической энергией! О таком достижении Дворец может только мечтать.
Картинка получилась чёткая, — экипажу передали инструкцию по переходу в Долину, в которой расположена опорная база оппозиции. Портал, способный перемещаться… Да, Ефремов прав, — они обладают умениями и знаниями, в чём-то сопоставимыми с уровнем фаэтов.
* * *
Экипаж воспринял известие о приглашении в Долину с пионерским энтузиазмом. Даже Эрвин обрадовался:
— Вот это настоящий Оазис! Переезжаем на новое место жительства?
Нур ответил ему настолько резко, насколько мог себе позволить:
— Нет! Осмотримся, поговорим. Нельзя ставить Дворец в крайнее положение. У нас нет ясной картины этого мира. Что и как им движет…
Он не завершил фразу. Невидимая молния, рождённая неизвестно в каком пространстве, пронзила его, от макушки до ступней. Стало горячо и неприятно. Азхара дотронулась пальцем до его руки и отдёрнула.
— Ты горишь! Что случилось?
Нур попытался справиться со странным состоянием, но сразу не удалось. Голос не подчинился. Эрланг, моментально понявший суть, приблизился и взволнованно сказал:
— Восьмая чакра! Ты кто, Нур? Человек или…? И она крутится!
Нур смог мысленно попросить Азхару чересчур не беспокоиться и с трудом сказал Эрлангу: