Успокоил всех Ананда:
— Не надо придумывать. Накличете. Атмосферное давление и гравитация на поверхности немного превышают показатели Илы-Аджалы. Почти как на Гайяне. Можно дышать, воздух вполне приличный. Но кто боится — выдам скафандр. Становитесь в очередь…
* * *
Азхара подняла руку. И теперь только все увидели размытый серым туманом кроваво-коричневый диск Железной звезды. Инфразвезды.
— Перехожу на режим облёта. Деваться некуда, будем заходить на посадку по сужающейся спирали. Возможна турбулентность. Не люблю я такие свирепствующие атмосферы. Но ведь лучше, чем жидкий фтор вместо воды, или сплошная вода вместо суши?
Демьян недовольно пробурчал:
— Ещё бы сказал: «Пристегните ремни!»
Ананда рассмеялся и предложил:
— Будет правильно, если займёте места в креслах. Удобств не гарантирую, но жить будете.
Кея передвинула кресло поближе к Азхаре. Ефремов, поколебавшись, сказал:
— А если с прожекторами? Такое возможно?
— Легко, Иван Антонович, — ответил Ананда, — Как прикажете. Мудро!
И оказалось — нет никакого Тумана Непроницаемого. Просто тьма, то есть отсутствие света. А в лучах трёх прожекторов открылась поверхность планеты: равнины, горы, плоскогорья, океан. Насыщенный чёрный цвет ровных поверхностей отталкивал взгляд, будоражил воображение неприятными аналогиями.
— Чёрные пески! — вытащил из своей безразмерной памяти жуткое определение Демьян, — Только бы не радиоактивные.
Ефремов «пояснил» для Кеи, поднявшей к нему вопросительный взгляд:
— Радиоактивный чёрный песок — это минерал, который получается от ветрового и водного разрушения. Содержит уран и торий, создающий гамма-фон. Но он должен скапливаться на побережьях. Думаю, в большинстве песок внизу безопасный, оставшийся от накрывавшего когда-то сушу океана. Но это — земное представление. Тут может быть по-другому.
Кея кивнула в знак то ли понимания, то ли вежливого согласия. Нур повеселел. Спираль снижения приближала к планете, открывая детали рельефа. Экипаж оживает. Планета — подарок, здесь обилие загадок и сюрпризов. Роух знает, что предложить исполненному оппортунизма коллективу. Более других заинтересовался Ефремов. Глаза горят; и складками занялся. То поправляет их на спортивном костюме, то разглаживает на высоком лбу. Преображение в учёного-экзогеолога радует. На этой планете он полезнее любого другого.
— А вот и астроблема! — воскликнул Иван Антонович, указывая на круговое углубление, сплошным тёмным пятном выделившееся на искрящемся чёрном полотне равнины, — Ударный кратер! Определённо, здесь есть жизнь!