Орфиза продолжала ходить взад и вперед, мечтала, бросалась в кресло, опиралась локтем на стол – и перед ней все стоял, как живой, образ Гуго де Монтестрюка.
– Я помню, как бы это было вчера, как смело он бросился ко мне там в лесу, на охоте: ясно, что я ему обязана жизнью…. Всякий на его месте, видя меня в такой опасности, сделал бы, разумеется, то же самое, все они говорили так, и граф де Шиври первый; но…. не знаю… другой имел ли бы столько присутствия духа и столько ловкости? Странней всего – его ответ мне, когда я спросила его, зачем он остановил Пенелопу ударом шпаги – где у меня была голова, когда я так странно его поблагодарила? а он не потерялся – преимущество остаюсь за ним… А через несколько минут, как он показал графу де Шиври, что он ни перед чем не отступит! – смирение графа де Шиври в этом случае, его любезность к сопернику – меня не много удивила тогда – да и теперь удивляет, как я об этом подумаю… Он не приучил меня к такой уступчивости и кротости… И вдруг перед явно и открыто высказанным соперничеством он вдруг становится каким-то нежным поклонником, он, Цезарь, выходивший на моих глазах из себя из-за одного пустого слова! Каким чудом появилась вдруг эта кротость? зачем? теперь сколько времени пройдет, пока я не увижу Монтестрюка! целые месяцы – наверное, год – может быть. Германия, Вена, Венгрия – как это все далеко! Привыкаешь думать, что дальше Фонтенбло или Компьеня ничего и нет… А тут вдруг тот, о ком думаешь, едет в такие страны, о которых и не слыхала с тех пор, как училась еще географии в монастыре!.. Должно быть, очень странно, очень смешно в такой стороне, где не говорят по-французски!.. Как же там говорят? Я люблю вас?… Мужчины в этих далеких странах любезные ли, милые, ловкие? А придворные дамы одеваются ли там по моде? Хороши ли они?… есть ли там Олимпии, как в Париже?… О! эта Олимпия! я терпеть её не могу!.. А если еще кто-нибудь встретится с графом де Монтестрюком, пустит в ход те же хитрости, те же неприятные уловки, чтоб заставить его забыть свои клятвы? И я потерплю это… я?
Она топнула ножкой с досады и продолжала:
– Да, надо признаться, мужчины очень счастливы… Они одни имеют право делать всякие глупости… Хотят ехать – едут, хотят оставаться – остаются!.. но зачем же мы оставляем за ними это преимущество? Кто мешает нам делать то же?… Если б мне захотелось однако же взглянуть на Дунай, кто бы мог этому помешать? Разве я не могу делать, что хочу? Разве есть кто-нибудь на свете, кто имел бы право сказать мне: я не хочу!.. граф де Шиври? Вот славно! разве это до него касается? Король? Но разве он обо мне думает? У него есть королевство и маркиза де ла Вальер!.. следовательно, если б мне пришла фантазия путешествовать, разве я должна спрашивать у кого-нибудь позволения?… Разумеется, нет! А если так, то почему же и не уехать, в самом деле?