Кровь Гуго волновалась и он продлил свою прогулку, преследуемый воспоминанием о Брискетте: её живая и легкая фигура, казалось ему, все еще идет рядом. Задумчивый вернулся он в Тестеру. Несколько дней потом он бродил по темным углам, Агриппа спросил; что с ним; Гуго рассказал ему приключение на городской дороге.
– С этой минуты, – прибавил он, – куда бы я ни пошел, повсюду мне чудятся в кустах два карих глаза, так на меня и смотрят… Ночью они блестят мне в темной комнате… Когда ветерок шелестит листьями, мне слышится её голос, смех её звучит у меня в ушах… Должно быть, я болен…
– Нет, вы просто влюблены.
– Влюблен? – спросил Гуго.
– Послушайте, граф, вот вы уже и покраснели, как пион. Эта болезнь – не редкость в ваши лета, хоть она и кажется вам странною… А хотите убедиться, что я не ошибаюсь?
– Разумеется! Я, Бог знает, что бы дал за это!
– Давать ничего не нужно, а только делайте, что я скажу.
– Говори.
– Вы после виделись с вашим предметом?
– Нет… Ты сам знаешь, что она мне отвечала.
– И она сказала правду! а чтоб ей доказать, что и вы тоже догадливы, ступайте-ка в воскресенье в городской собор, к поздней обедне: хорошенькие девочки всегда ходят к обедне, потому что там бывает много народу. Когда служба кончится, станьте у дверей и как только ее увидите, подайте ей святой воды… И тогда замечайте хорошенько… Если у вас забьется сердце, когда её тонкие пальчики встретятся с вашими, – значит, вы влюблены.
– Хорошо! этот опыт я намерен произнести не позже, как в будущее же воскресенье.
И действительно, в первое воскресенье Гуго отправился в Ош в сопровождении Коклико, который, как мы уже говорили, всюду за ним следовал. Они подошли к собору в ту самую минуту, когда колокольный звон призывал верующих. У паперти теснилась густая толпа. Когда Гуго вошел в церковь, она была наполнена наполовину, а скоро совсем наполнилась. Обедня должна была тотчас начаться. Гуго стал искать глазами, и между множеством черных капоров отыскал один, от которого уже не мог отвести взора: что-то говорило ему, что именно под этим капором улыбается Брискетта.
Когда начали выходить из церкви, Гуго поместился у самых дверей и стал ждать. Он потерял было свой капор из виду, когда двинулась толпа, как волнуемое ветром поле колосьев; но скоро увидел подходящую Брискетту. Лукавая улыбка освещала её лицо. Граф де Монтестрюк обмочил пальцы в святой воде и протянул Брискетте. Как только они коснулись друг друга, сердце его забилось.
«Агриппа, видно, прав», – подумал он.
Он подождал, пока Брискетта вышла из дверей на площадь, и, пробравшись вслед за нею, сказал ей: