– Оттого-то я и спрашиваю, что не знаю.
– Хотя едва достаю головой до вашего плеча, граф, а я горда, как герцогиня… я не поддамся, как прочие, на красивые перья и на прекрасные слова… сейчас я вас выслушала… все, что вы сказали, было очень мило, и я бы солгала, если б стала уверять вас, что оно мне не понравилось… это так приятно щекочет за сердце… но чтобы полюбить, мне нужно гораздо больше!
– Чего же вам еще?
– Мне нужно встретить человека красивого, статного, смелого, щеголя, умного, искреннего.
– Ну, так что же? – спросил Гуго.
– Гм! вы очень красно рассказываете, граф! Положим, это не мешает, но надо еще, чтоб и дела отвечали словам.
– Мне не приходится слишком хвалить себя, но мне кажется, что после того, что я сделал в Сен-Сави…
– Правда, вы вели себя отлично… Рыцарь из волшебных сказок не поступил бы лучше. Но эту удаль вы показали только, защищая честь своего имени; а мне… мне бы хотелось таких же подвигов из за меня. Посмотрите на меня хорошенько: разве мне не позволительно желать этого, скажите сами?
И она подставила ему к самым глазам такое живое, хитрое и соблазнительное личико, что его так и ослепило.
– О! разумеется! – отвечал он.
– Отлично! – продолжала она, – вот это так ответ: и взгляд и выражение – все тут, как следует.
– Но какие же вам нужны подвиги?
– И одного с меня было бы довольно.
– Да укажите же мне, что именно?
– А если б и указала, вы бы не отступили?
– Нет, даю вам честное слово.
Брискетта шла все тише и тише, обламывая попадавшиеся на дороге веточки. Глазки её блестели каким-то дьявольским огнем; улыбка играла на устах; по всему было ясно видно, что ею овладела какая то безумная фантазия:
– Ну, что же? – повторил Гуго, который в эту минуту не задумался бы сразиться со сказочным драконом садов Гесперидских, чтоб только доказать свою любовь.
– Мне всегда казалось, – отвечала Брискетта, – что если б кто-нибудь решил сделать для меня тоже самое, что совершил когда-то один испанский рыцарь из одного хвастовства, то он мог бы смело взобраться на балкон домика Вербовой улицы.
– Вы там живете, кажется?
Брискетта кивнула головой вместо ответа.
– А что же именно он сделал, этот испанский рыцарь? – проговорил Гуго.
– А вы разве не знаете этой истории? Раз как-то в праздничный день, на виду у всех жителей, он храбро съехал верхом с Пустерлей.
– А потом?
– Как, а потом? Вам кажется, что этого мало? Да он двадцать раз мог сломать себе шею, этот испанец.
– Да ведь не сломал же?
– История об этом молчит.
– Ну, так вот что, Брискетта! на Пасху, в полдень, я буду на городской площади и съеду верхом с большой Пустерли.