Была ранняя весна, поэтому земли стояли пустыми. Население уехало, или спряталось в городке, я распорядился сделать дополнительные запасы зерна. Впрочем, война-войной, а торговля не останавливалась. Корабли прибывали на пристань, только кроме людей шерифа, теперь дежурили и ребята Гонсало. Но было тихо, герцог сказывали торговцы по дороге останавливался у друзей, охотился, ехал пышно, с шёлковыми шатрами и пышными перинами, жонглёрами, обозом маркитанток. Всё это великолепие подбиралось к городу настолько медленно, что все заждались войны. И вот, наконец, звонили полдень, наши разъезды увидели противника: длинная беспорядочная колонна рыцарского войска, растянувшаяся на многие лье. Как сказал хмурый ветеран из рейтар, имея сотню арбалетчиков, можно было перебить войско в лесу. Показавшиеся передовые отряды храбро гарцевали перед валом, выкрикивая всяческие ругательства, пока одного рыцаря не подстрелили арбалетчики, двое ускакали с небольшими ранами. Так началась наша с герцогом война.
Боевые действия начинались ранним утром и заканчивались затемно. В чём они выражались? Рыцарский лагерь долго просыпался после вчерашней пьянки – людям герцога пришлось по душе местное вино, а главное цены. К ним в лагерь с окрестных хуторов катились возы с припасами, лесничие продавали дичь, мясники привозили забитых свиней. В город они привозили даже поменьше – рыцари умели и любили поесть. Из города везли в лагерь рыцарей полюбившиеся вино, реже оружие и прочие припасы, благо лагерь стоял давно, многие поизносились. Кому требовалась ткань на одежду, кому одежда или башмаки, лучники покупали запасную тетиву, конники отдавали в починку сёдла. Война с рыцарями она такая – любят господа вкусно поесть, сладко поспать на перинах, девки румяные, чтобы под рукой были. А война? Город из осады никуда не денется. Иногда герцог проезжал вдоль стен и выкрикивал ругательства, но чаще сидел в кресле и читал книгу, изредка грозя кулаком осаждённому городу.
Изредка устраивали вялую перестрелку лучники, однако больше лежали с больным брюхом. Лагерь быстро превратил окрестности в огромный туалет и прачечную. Весь город стирался в реке, туда же красильня спускала всяческие отходы, а рыцарский лагерь стоял ниже по течению. К исходу третьей недели осады, понятное дело пившие воду слуги полегли с животами, только наёмники побогаче – питавшиеся пивным супом и сами рыцари, в рот ничего слабее вина не бравшие чувствовали себя сносно. Даже лошади нажрались немного подгнившего овса, от вороватых торговцев, сбывших его за бесценок и многие околели. Лагерь представлял собой поминутно скидывающих портки наёмников, слабившихся прямо в проходах между палатками. Их могли гонять командиры, а могли пристроиться рядом, страдая животом неимоверно. Из города я отправлял в лагерь хорошего лекаря, герцогский цирюльник умел только зубы удалять, да кровь пускать. Надо сказать, лекарь делал хорошие деньги во вражеском лагере, благо недостатка в пациентах не было. Герцогские войска были весьма зажиточными, с другой стороны, как любое рыцарское войско своевольное, неопрятное и быстро приходящее в полную небоеготовность при длительных осадах. Хорошо, упаси Святая Клотильда, чумы или холеры не приключалось давно в наших краях. Мы с его светлостью, когда воевать ездили завсегда слушали нашего учёного лекаря, вытащившего его светлость с того света не раз: нижнюю одёжу как положено рыцарям стирать еженедельно, самому мыться в реке, а то и ванну принять не лишнее, воду не пить или вином разбавлять, а лучше и похлёбки в походе на пиве готовить. Стричься коротко, блох в поддоспешнике не разводить, бороду носить короткую или вовсе брить, маркитанток полковых не пользовать, ноги держать в тепле, а чресла гульфиком прикрывать, от холода или удара какого. Гульфик вообще способная вещица – и достоинства подчеркнёт и монету хранить завсегда там сподручно. Поэтому у его светлости в походе войска аки мухи не помирали, всегда свежие были, есть чему поучиться, италийские книги про войну вообще толково пишут – выполняй только и победишь и живой останешься и с добычей. У герцога Этьенского видать с книгами италийскими было туго – вся армия к вечеру находилась в состоянии деревенского пьяницы.