– Ну, поглядите на этих вояк, – ткнул пальцем Гонсало в мочившихся, еле стоявших на ногах осаждавших, держащихся друг за друга, – дозволте ночью сделать вылазку, я половину лагеря с дюжиной бойцов перережу, пока хватятся, а потом спохватившихся гранатами закидаю.
– Давай подождём, – зевнул я, глядя как вояки зигзагами идут к лагерю, прикладываясь к мехам и подбирая упавших, – может им надоест или вовсе перемрут от поноса.
– Тогда надо запретить им вино продавать и хорошую еду, – вздохнул Гонсало, – они питаются лучше горожан, многие уже ворчат, что лучшая рыба и мясо уходят рыцарям, конечно, всего хватает и прибыль немалая, но захотел дичи, а лесники говорят всё на корню рыцари скупили.
– Будет недовольство в городе, сигнализируй, – кивнул я, – а пока будем играть в эту странную игру.
– С перебежчиками что делать? – спросил Гонсало, – есть даже два рыцаря, средней руки, а больше стрелки, да пикинёры.
– Если годные, записывай в отряд, только смотри, чтобы к пороховым погребам и пушкам касательства не имели, – сказал я, – мало ли, удумают.
– Пушкари живут отдельно, пороха в их ведении, – покачал головой Гонсало, – эти-то пушкарей не жалуют, видал только одного, он с бомбардой возился.
В принципе жизни города присутствие герцогской осады практически не мешало, герцог вешал мародёров, поэтому окрестные хутора жили в относительном спокойствии, разбойники и волки им досаждали намного больше, чем герцогские войска. Опять же дракон приключился – герцог весьма доблестно убил тварюку, изящным копейным ударом. Дракон повадился таскать у наёмников овец – хороших овец, купленных за полновесное серебро. Чудище пытались забороть рыцари попроще, однако дракон уже был весьма взрослый, хоть красный, но огнедышащий, поэтому рыцарей в войске поубавилось. Герцог, узнав о потерях, весьма, надо сказать играя на собравшуюся публику, убил дракона точным ударом копья в сердце, как положено забарывать драконов. Видать, правда, опыта его слугам не доставало, шкуру они загубили, скелет тоже растащили собаки, в итоге подгнившую, неправильно высушенную шкуру пришлось выкинуть.
Герцог начал писать мне письма. Содержание было следующее: «От блистательного герцога Этьенского, графа де Косентайна, барона де Поншато и прочая и прочая недостойному крестьянскому выскочке, что именует себя Годфрид из Саржа. Мы, милостию божей предлагаем почётную сдачу» и дальше по тексту. Я отвечал в тон: «Барон Годфрид Саржский, славный победой в честном поединке над герцогом Этьенским требует закончить бесполезную осаду…». Письма вручались в обстановки большой торжественности, зачитывались на площади и в лагере, если бы в письма включались поступавшие от слушателей советы – письма можно было бы издавать как сборник похабщины и площадной ругани. В переписке с герцогом было что-то забавное, обе стороны находили занятие приятным.