– Попадётся он мне на турнире или войне, – пообещал Вудсток, – уезжаете?
– Да, этот ваш Турень поопаснее поля боя, – усмехнулся я, – ещё раз спасибо за участие в моей судьбе.
– Пустое, – махнул рукой Аделард, – вообще я мог сидеть в темнице сейчас, дожидаясь выкупа по своей дурости.
– Увидимся непременно, – кивнул Вудсток, – рыцари бегают одними тропками, они часто пересекаются.
Было приятно идти по столице свободным и оправданным, зная, что жена поддержит в трудную минуту, а вчерашний враг оказал услугу, практически спасшую жизнь. Шатры вокруг города постепенно исчезали, мы тоже свернули лагерь и направились в замок, подальше от опасностей столицы. По дороге пришлось опасаться засады от герцога – мне он раньше казался благородным и умным, а теперь виделся завистливым пакостником, причём небольшого калибра. Но кроме обычных разбойников, по дороге негодяев не встречалось, а выскочивших на скрип возков бандюг воздели на пики. Вернувшись к себе в замок, я почувствовал, наконец облегчение: стены были крепкими, запас пороха огромным, наёмники Гонсало могли развязать и выиграть небольшую войну с соседним королевством, что говорить о полупьяном войске герцога, если решит сунуться. Однако, по слухам герцог осел в столице, стараясь занять место главнокомандующего в предстоящей войне. Он без стеснения наговаривал на коннетабля – того пожилого герцога де Сен-Поля, бывшего почётным судьёй на турнире, интриговал и всячески добивался своего.
После темницы поместье стало восприниматься как укромный уголок, дорогой сердцу. Прогуливаясь с округлившейся женой вдоль реки, я наслаждался спокойными минутами, без вероломных герцогов и королей. Здесь любой встречный радостно приветствовал меня, благо жилось сытно и вольготно, даже если не уродится хлеб всегда можно было пережить неурожай на продаже винограда, а случись вообще недород – торговля и ремёсла выручат. Люди, всегда находившиеся на грани голода, наконец, стали есть полновесный хлеб, без шелухи и коры, в супах появилось мясо, а одежда стала без прорех. Мой отец ворчал, что забываем «голодную кухню» и привыкаем есть каждый день досыта, заставлял пекарей выпекать хлеб с лебедой и прочими ухищрениями голодающих крестьян. Но, питались мы теперь не в пример лучше, чем раньше, хотя по сравнению с вельможами всё равно весьма скромно. С другой стороны, зачем тратить деньги на засахаренные розы, заморские специи, от некоторых глаза на лоб полезут, наплевать, что статус обязывает сыпать эту отраву в еду. Мы ели хорошо пожаренное мясо и рыбу, свежую дичь, запивали это отличным местным вином, а не привезённым за тридевять земель кислым и модным, хорошо спали, работали усердно и нам воздавалось.