Вечером к нам неожиданно нагрянули Немчиновы с Валькой и Пашка со Светкой. Мать переполошилась и сразу бросилась накрывать на стол. Я решил, что речь пойдет о свадьбе. Мы все решили пережениться в один день. Однако речь пошла совсем о другом. После обычных разговоров о погоде взял слово Виталий Петрович. Он долго, витиевато рассказывал, как благодарен нам с Манькой за то, что мы раскрыли тайну убийства его старшего сына и обеспечили безопасность Вадима, Мишки и Вальки. Мать была на седьмом небе. Еще бы, так меня еще никто не хвалил. В школе-то больше в дневник замечания писали. Но тут произошло нечто, что даже такого зубра, как я, заставило чуть не по потолку бегать. Виталий Петрович в знак благодарности попросил нас с Манькой принять ключи от дуплекса в коттеджном поселке. Одна часть дома предполагалась для родителей, вторая – для нас. Мать минут пять слово не могла произнести, а батя по плечу меня хлопнул и сукиным сыном назвал. Я удивился на Маньку, она прыгала по комнате и целовала всех Немчиновых подряд. Неужели она согласна остаться жить в Сосновске? Вот это была бы жизнь…
Прямо из-за стола мы поехали в поселок смотреть дом. Нашими соседями оказались Пашка со Светкой. Они тоже получили коттедж в подарок. Вадим предложил нам на выбор несколько вариантов интерьера. Мать с отцом были согласны на любой, а вот Манька забила стрелку с Вадимом для более подробного обсуждения. Дела… Что-то я в Маньке пропустил, причем довольно интересное.
Наконец мы остались в имении сами по себе и могли немного передохнуть. Все мы многое пережили и нуждались в покое. К Виталию Петровичу из Парижа в преддверии нашей с Вадимом свадьбы прилетел его друг Огюст. Он оказался очень милым дядькой. Как врач Огюст рекомендовал мне, как минимум, месяц реабилитации после обморока. Сначала я восприняла это в штыки, так как первого сентября в школе должен был начаться учебный год, а я себя вне школы не мыслила. Как обычно, мозги мне промыла Светка. Она убедила меня, что нам надо как следует отдохнуть, хотя бы потому, что впереди маячит свадьба, которая требует отменного здоровья, ожидалась туча гостей. Светка была убеждена, что ей тоже положен месяц реабилитации, так как она была не только свидетельницей моего «захвата» и пережила стресс, но и приняла участие в поимке Недельского. Оказывается, именно она выпустила Рекса, когда Недельский попытался убежать. Я выслушала аргументы Светки и вынуждена была признать, что в ее словах есть резон. Откровенно говоря, я боялась признаться даже себе, что чувствую себя далеко не лучшим образом.