Петр мотнул головой.
– В город поеду. Похороны надо устраивать, с батюшкой договориться.
– Вы… повидались хоть?
– Не случилось, – после паузы ответил Петр.
– А приехал-то когда?
– Часа два назад.
– И не побоялся зимой до нас добираться?
– Чего тут бояться? Машина проходная, на перевале чисто.
– Сдувает…
– Ага.
О чем вообще должны разговаривать брат умершего и его лучший друг, которые за всю жизнь двумя словами не перекинулись? На счастье впереди показался кирпичный барак, в котором жили Зоя Ивановна с племянником. Крузак остановился у крыльца. Иван Ильич пожал Петру руку и вылез из машины.
Не умел он вести светские беседы. Жизнь не научила. Кивнули головой при встрече да на прощание – и ладно.
В бывшем общежитии, где живут Осинниковы, одна общая кухня, ванная и всего три комнаты. Первую занимает тетка, вторую Иван Ильич, а в последнюю недавно въехал священник: куда городскому человеку без удобств? А тут удобства есть, сохранились с прежних времен, когда в деревне рыболовецкий совхоз да консервный заводик работали и молодежь сюда ехала. Даже отопление раньше было, но в перестройку все полопалось. Пришлось печки ставить. Тетке так даже больше нравится, а то как будто и не в деревне живешь.
Таких общаг было всего пять, их для семейных строили в конце семидесятых. Две давно сгорели, другие две спились. Эта – самая приличная. Тетке сразу дали комнату, и Иван Ильич после развода здесь бывал регулярно. Городскую-то квартиру жене оставил, но жил все больше по гостиницам, между рейсами. Сюда приезжал изредка: в гости, да подремонтировать что-нибудь. Чего-нибудь всегда хватало.
Иван Ильич повесил куртку на крючок, между теткиным пальтишком и допотопной шинелью отца Геннадия, потом переобулся в холодные тапки и потопал к своей двери. У попа вроде тихо, а в теткиной комнате голоса. Он с минуту подумал, потом замерз и решительно постучал.
– Заходи, Ваня.
Тетя Зоя всегда знала, кто стоит за дверью. В школе, объясняла она, каждый опоздавший стучал по-своему. Вся ее жизнь прошла в окружении одних и тех же людей: бывших учеников и их родителей, а после – детей и даже внуков. И не такому научишься.
За круглым, крытым белоснежной скатертью, столом сидели хозяйка и отец Геннадий. Молодой поп при виде соседа нахмурился, уставился в чашку с остывшим чаем. У них с Иваном Ильичом как-то сразу не заладилось. Живут через стенку, вместе чистят снег, рубят дрова по очереди, а при встрече нос воротят.
Священник кое-как подружился лишь с тетей Зоей. Верующих в деревне мало. В основном – старухи, которых по умолчанию много не бывает. Тетка в их число не входила, но ценила соседство с культурным человеком.