– Вера, мне некогда. – Ульяна выдернула флешку из гнезда компьютера и сейчас пыталась дотянуться до сумочки, не вставая из-за стола, – ко мне сегодня на собеседование пять человек придут, мне нужно будет проверять их на лояльность, а я не успела подготовиться. Вчера, вернее уже сегодня ночью дописывала статью для блога. Кстати, тебе полезно тоже почитать, там про детские травмы, которые влияют на характер взрослого человека, –ехидно добавила Ульяна, – мне кажется, тебе уделяли в детстве слишком много внимания и выполняли все твои прихоти, поэтому ты…
– Ага, ага, – перебила Вера, – потом расскажешь про то, какая я эгоистка, ты в блог свой как раз взгляни, там у тебя в чате сейчас ядерная война идет.
– В смысле, ядерная война?
– В смысле, выживших – при любом исходе конфликта – не будет. Имею в виду твоих подписчиков. Перезвони мне, когда разберешься, я что-то волнуюсь.
И Вера отключилась.
Ульяна поспешно открыла чат блога. Тысяча сообщений? Тысяча?! А что случилось-то? У нее вполне себе скромный блог, с восемью тысячами подписчиков, иногда чуть больше, иногда чуть меньше, в зависимости от активности автора, то есть ее, Ульяны, а еще в зависимости от выкладываемых постов. Вчерашняя статья не предполагала каких-то бурных обсуждений, вот если бы она привела примеры детских травм известных серийных маньяков, тогда возможно. И что же мамочек-домохозяек, интересующихся, как правильно воспитывать своих чад, так зацепило? Ульяна крутила ленту сообщений и чувствовала, как холодеют пальцы. Одни обвиняли ее в том, что она привлекла оплачиваемого рекламщика, чтобы поднять рейтинг блога. Лилась ругань и обещания навсегда покинуть чат. Другие сочувствовали и предлагали обратиться к администраторам, чтобы заблокировали пользователя под безобидным ником «Рождественский сюрпрайз», который выложил в сеть такие изображения. А где, где фотографии-то? Ульяна все быстрее терзала мышку, нервно стучала ею по столу и наконец, дошла до изображений. Господи, что это? Что. Это. Такое?! Это были не фотографии. Это были видео. С хорошим разрешением, так что можно было разглядеть самые мелкие подробности. С подписью под ними: «Жертва детских травм». На каждом видео подвешенная за обе руки к чему-то под потолком висела страшно избитая, завернутая в клочья одежды, женщина. Вернее, то, что от нее осталось. Со спины свисали куски кожи черного цвета от запекшейся крови. Лицо, опухшее, оскаленное, с блестящими в темноте зубами, высунутым языком, распухшим, не вмещающимся в рот. Ноги, окровавленные, синюшные, с вырванными на пальцах ногтями. И звук. Жертвы, медленно, каждая со своей скоростью, вращались, поворачиваясь к зрителям то лицом, то спиной. Откуда-то доносилась мелодия известной песенки, которая исполнялась измененным тоненьким детским голоском: «Новогодние игрушки, свечи и хлопушки в нем, а веселые игрушки мой перевернули дом, завели веселый хоровод, до чего смешной теперь народ…»