Она подошла к серванту и достала банку клубничного варенья.
Помнится, ты охоч был до сладкого. А вино — представляешь, Надь? он впервые попробовал, испугавшись, что заставлю пить на брудершафт.
Изменения в Валентине и ее непоказная верность Валерке расположили к ней Юру. Внимание девушек, особенно Нади, поспешно отводившей глаза каждый раз, как он смотрел в ее сторону, льстило.
Какие первые впечатления? спросила Валя.
Смешно сказать: шарахаюсь па улице от машин, как провинциал, попавший в большой город.
Отвыкли? — сочувственно качнула головой Надя.
Отвык, — подтвердил Юра. — А потом, не могу приноровиться к размерам. Вот у тебя, Валя, вроде все в норме, а дома стало мельче, на улице — наоборот, крупнее. Столько понастроили.
Это еще что. Ты в районе озер не был? — спросила Валя.
Нет, а что?
Там, считай, новый город растет. Представляешь, райончик будет: на восемьсот пятьдесят тысяч человек!
Здорово!
'Гам наш профилакторий строят, — вставила Надя. — Вместо старого. Я была на днях, видела. Красиво смотрится. Уже к отделочным работам приступили.
А ты чем занимаешься, Валя? — спросил Юра, когда с чаепитием было покончено.
Мы с Надей работаем на тракторном крановщицами. В четырехсотом цехе.
Вот здорово! — искренне обрадовался Юра. — У меня туда направление.
Значит, вместе будем. Только как тебе удалось? Ведь четырехсотый ото главный конвейер. Туда не всякого берут.
За меня Максименко хлопотал, мой шеф. Водитель-испытатель. Знаешь такого?
Кще бы! Кто не знает Олега Викторовича?!
Ну, для кого Олег Викторович, — заносчиво вскинулся Юрий, — а для меня просто Олег. Мы с ним кореша, — добавил он, набивая себе цену.
Тоже мне кореш выискался. Учти: Максименко на работе иначе как по имени-отчеству не зовут. Так что не вздумай смотри. Завод не колония, это там он мог позволить тебе запанибрата. Да, кстати: Сенька недавно на завод пришел.
Это тот, тощий и длинный? — спросила Надя.
Он самый.
Настоящий Кощей бессмертный петушиной породы, — презрительно сказала девушка.
Почему петушиной? — рассмеялся Юрий.
Разодет как петух. Уж такой яркий — ярче не придумаешь.
Чего припозднился? Я думал, он давно на свободе.
Взыскания были. Вот и сидел от звонка до звонка, — сказала' Мани, собирая со стола посуду.
А чего к вам? Маманя, помнится, в институт прочила.
Ну, в институте, сам понимаешь, делать ему нечего. Он и к нам не пошел бы, не' получи от милиции официального предостережения, что будет привлечен за тунеядство, если не слезет с маминой шеи. Ты, Юрка, держись от него подальше: думаю, он не бросил своего бизнеса.