— В колонии был пласт свинца, — объяснял Юра, — на нем удобнее чеканить. Но ничего, вывернулся: мама сшила из куска брезент мешок, набил сырым песком, и, видишь, получается.
Он поправил на мешке лист, взял другой молоточек и снова ста осторожно стучать.
— Немного волнуюсь, — продолжал Юра, не отрываясь от раб< ты. — В пятницу защита, надо успеть с подарком.
— Успеешь, — успокоила Надя.
— Потом, я выпросил у Олега Викторовича портрет на несколько дней — будто перефотографировать — и обещал вернуть в целости сохранности. А смотри, что получилось.
Он дотянулся до стола и показал портрет, продавленный в нескольких местах карандашом.
— Это когда переносил через копировку на латунь.
— Ну и что? — беспечно улыбнулась девушка. — Зачем ему портрет, раз чеканка будет.
— А если не выйдет?
— Не набивай себе цену, — мягко остановила Надя и оперлась и его плечо, словно так удобнее смотреть. — Ни разу не видела, но имени таким добрым и сильным представляю. Читаешь его стихи и диву даешься, где находит новые слова, чтобы так ярко сказать о том, о чем до него уже столько поэтов хорошо написали.
— Мечтаю поехать в отпуск в Дагестан. Хочу увидеть его горы.
— Прими к сведению: не возражаю иметь такую же. Только на моей чеканке, вот здесь, — показала Надя на правый нижний угол листа, выбей, пожалуйста, журавлика.
— Могу и на этой, если рисунок найдем.
— На этой не надо. Только мне. И искать не надо. Я сама нарисюу своего журавлика.
Девушка подошла к тахте, сняла со стены гитару, присела с ней около Юры и стала перебирать струны.
— Я тоже хочу в Дагестан. Возьмешь?..
После обеда Юра переоделся, проводил Надю во Дворец культур на репетицию хора и, возвратившись домой, просидел над чеканке допоздна.
— Как живой, — сказала мать, глядя на незаконченную еще работу. — Даже лучше, чем на картинке. Тебе бы учиться, Юрашик, искусству, а то, может, талант пропадает.
— Нет, мама. Чеканка для меня хобби. А учусь я настоящему мужскому делу. Вот закончу курсы и сам буду сгонять с конвейера и испытывать тракторы.
— Трудно тебе, сынок, понимаю.
— Что делать? Сама знаешь: отстал, наверстывать надо.
— Я разве против? Но надо и отдыхать, а то только работа да учеба. На улицу ходить перестал, недосыпаешь, вон зеленый какой.
— Ничего, я здоровый, выдюжу.
Он встал, выпрямился во весь рост, раскинул руки, выпятил грудь.
— Видишь какой.
— Вижу, вижу, — улыбнулась Ольга Александровна.
Ее радовали новые отношения с сыном, возникшая между ними духовная близость и откровенность, чего раньше не было.
Они долго еще говорили в тот вечер, но вопрос, интересовавший обоих — о Наде, — так и не затронули. Мать не решалась начать первая, ожидая повода с его стороны, а он постеснялся, не зная, как подойти к этой теме…