– Живи…
***
Я непроизвольно дернула рукой. Свеча плохо закрепленная упала на куклу, которую я только что закончила, горячий воск потек, по тельцу выжигая дыру в груди.
Врачи потом сказали, что у Аниты были переломаны почти все кости, пробиты легкие, желудок, разорваны почти все ткани…. А я отделалась легкими ссадинами.
Глядя на куклу, в которой уже зияла оплавленная дыра, я с отвращением ее бросила на пол: на меня нахлынуло какое-то омерзение и отвращение, сменившееся паническим ужасом осознания. Я растоптала искореженную, поломанную куклу, у которой не было сердца, взвыла от бессильной злобы, и кинулась к окну. Распахнув его, я высунулась по пояс, глядя на серую унылую пелену тумана и моросящего мелкого дождя. В горле стоял ком, хотелось плакать, но слезы не текли, будто кто-то перекрыл все мои внутренние ресурсы. И я закричала, пронзительно и громко:
– Я живу! Слышишь! Я живу!
Тьма понемногу отступала. Ощущений не было почти никаких, и только слух едва улавливал звуки окружающего мира. Ругань, крики, перемежались с лязгом металла и короткими глухими выстрелами. Микаэл с трудом открыл глаза и приподнялся на локтях, пытаясь осмотреться. Он лежал на тесной бетонной площадке, огражденной искореженными и пробитыми листами железа. В дальнем углу, прислонившись спиной к ограждению, сидел человек в плаще, с надвинутым на лицо капюшоном.
– Очнулся, таки, наконец! – незнакомец встал, чуть склонил голову, – с возвращением, мой друг. Что ты помнишь?
Микаэл хотел было сказать что-то, судорожно вдохнул воздух и снова упал на спину:
– Только свое имя. Микаэл.
– Да знаю, знаю. Моя память, слава богу, при мне! Не волнуйся, я все тебе расскажу, правда, очень быстро, все вопросы потом. У нас тут бой, знаешь ли.
– Мы сражаемся? Но с кем? Где? Тут война?
– Ишь, какой нетерпеливый! Позволь и мне представиться, поскольку подозреваю, что и мое имя ты не помнишь.
С этими словами, неизвестный подошел еще ближе к нему, и сбросил плащ. Микаэл удивленно приподнял брови, под плащом, оказывается, скрывалась девушка. Приятной внешности, с нежными почти детскими чертами лица и привлекательной фигурой. «Такая имеет огромный успех у мужчин, да и не только у них», – почему то подумал Мик. Одета она была в какую-то странную кожаную униформу: темно-бордовые штаны и жилет, плотно облегающие тело. И только теперь, он заметил, что сам одет подобным образом, разве что в его жилете был глухой ворот, а не декольте и подпорки под грудь. «Однако», – пронеслось в его голове, и тут же последовало новое удивление. Девушка, склонив колено, и, приложив указательный и средний палец к губам и ко лбу, произнесла: