– Ты ведь в отель собирался, разве нет?
Смотрю на Мака в поисках хоть какой-то эмоции, но ничего, кроме безразличия не вижу. Почему он такой? Ведь несколько минут назад он смеялся.
– Решил покачаться. – он садится рядом со мной и отталкивается от земли.
– Вот как… – все, что я могу сказать.
– Ты всегда так поздно гуляешь? – спрашивает он холодным, как лед, тоном.
Да что с тобой ни так, Мак?
– А ты всегда такой мудак? – фыркаю и отворачиваюсь от него.
– Нет. – смеется он.
Ему еще и смешно!
– Что ж, тогда я гуляю так же часто, как ты бываешь мудаком.
– Тогда, ты вообще должна жить на улице.
Не выдерживаю и начинаю смеяться.
– Почему ты здесь? – наконец спрашиваю я.
Я вижу, что Мак не понял, о чем вопрос и поясняю:
– В Кембридже?
Он пожимает плечами.
– По делам.
– Ты дал мне кофту университета, но в самом университете я тебя не видела…
– А я там и не был.
– Поясни.
Он вздыхает и снова отталкивается.
– Мне остался один семестр, даже не семестр, а три месяца до окончания Колумбийского университета. А пока я тут, нужно делать вид, будто я здесь поддерживаю учебу.
Стоп. Три месяца до окончания университета? Тогда, сколько ему лет?
– Я не знала, что так можно… Учиться на два фронта. Но, если тебе осталось учиться считаные дни, сколько тебе лет?
– Пока двадцать три. А на счет того, можно ли учиться на два фронта, то… Связи, вот, что помогает в этой ситуации. – поясняет он.
Двадцать лет и заканчивает университет… В голове не укладывается.
– А ты? Ты родилась здесь? – спрашивает Мак.
– Нет. Я родилась в Нью-Йорке. После смерти родителей, дядя привез меня сюда.
Мак долго смотрит на меня, чем сбивает с толку.
– Извини на счет родителей.
Я вздыхаю и пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь из детства, но тщетно.
– Все в порядке… Я их даже не помню…
– Что с ними случилось?
Он двигается ближе, чем успокаивает меня.
– Мне было всего лишь четыре месяца, когда родители полетели в Лондон на конференцию для подписания какого-то важного контракта. На обратном пути самолет попал в зону турбулентности, а пилот не справился с управлением.
– Как же ты смогла без родителей? – хмурится он.
В памяти вспыхивает Лип, и я непроизвольно начинаю улыбаться.
– Лип, мой дядя, вырастил меня, как родную дочь.
– Хорошо, когда есть такие родственники, правда? – улыбается он, и я киваю в знак согласия.
Что? Мак улыбается? Это похоже на чудо, которого добиться крайне трудно.
В кармане жужжит телефон. Достаю и читаю сообщение.
«От Элисон Форд.
Кому Элизабет Джонсон.
Дата 25 мая 2020 г., 10.48 pm.
Эй, ты живая? Домой скоро?»
После увиденного начинаю смеяться.