Прошлась по рукам, что обнимали меня. Это Герман. Успокоено вздохнула, сняла их с себя и осторожно выбралась из кровати. Ой, как же ломит все! Доползла до ванной, включила свет и замерла у зеркала. Мать моя! Мне ничего не приснилось. Подошла поближе, не стесняясь в выражениях, высказала, что думаю, по поводу своего вида и вообще ситуации, в которую попала. Даже слезу пустила. Включила холодную воду в раковине, побрызгала в лицо.
Ничего не помогало, села на пол и зарыдала. Стянув с вешалки полотенце, уткнулась в него, чтобы немного заглушить издаваемые, утробные звуки. Надо выплакаться одной. Так сказать в свое удовольствие. Мужчины не выносят женских слез и начинают утешать, дабы этот поток прекратился. Одно дело, если это было и было вашей целью. Но мне в основном хочется в подобные моменты, чтобы наоборот все ушли, оставили наедине с самой собой. Чтобы никого. Не стесняясь выплакать все, что скопилось на душе. Прямо, как сейчас.
Намочила полотенце холодной водой, умылась и вернулась обратно в комнату. Присела на край кровати и вгляделась в лицо человека, что лежал на ней, разметавшись среди одеял и подушек, раскинув широко руки. Даже во сне еще не мог расслабиться – между бровей залегла складочка.
Я разглядывала его, будто видела в первый раз и не понимала, что же он делает в моей постели, в моем доме. Ведь когда-то мечтала, грезила, что Герман будет моим мужем. Будем жить вместе, строить совместные планы, растить детей, всей ватагой ездить на юг отдыхать, гостить у родственников сначала у моих, потом у его, шумные семейные сборища…
Вот незадача, я совершенно не в курсе есть ли у него какие-нибудь родственники, хоть бы и дальние. Опять навернулась слеза. В голове пронеслись слова из песни Валентины Толкуновой и ее нежный голос:
«Мой придуманный мужчина,
Скоро наша годовщина:
День, что нагадала
Я тебя». (текст Василий Попов)
Точно. Мой придуманный мужчина.
Не смотря ни на что, верила в наше будущее. А ситуации бывали разные. Самые неприятные и щекотливые. Например, такие…
Сказать нечего, я была в шоке тогда. Первые несколько секунд. А потом накатил стыд, страх, обида. Такой вот жгучий коктейль, что выжег внутренности.
Голландец тяжело смотрел на меня. Дверь в комнату была открыта не очень широко, но видно было достаточно. На стуле сложена, мужская одежда, постель вся разгромлена – смятые простыни, одеяло почти на полу. Вадим Петрович, мой начальник и параллельно любовник, был вообще затейник по части позиций. «О чем только я думаю? О какой-то ерунде».
Ступор немного стал спадать. А с какого такого, простите, перепугу, я стою тут и чувствую себя, значит виноватой? И даже вот чувство стыда смотрите, поднялось. Будто обещала ждать из армии и в первый же месяц загуляла с его лучшим другом.