– Любаша, я тебя люблю.
– Я знаю, знаю. Но без фанатизма, ладно. Давай, мой овощи, строгай салат и бутылку в холодильник не забудь закинуть. А я мясо пожарю. Все признания в большой и чистой любви, пожалуйста, в письменном виде. Еще лучше, если факсом в офис отправишь, пусть шеф полюбуется и опомнится.
– Что стряслось опять?
– Так поверка была, – взяв из кухонного ящичка молоточек, для отбивания мяса, она с кровожадным видом набросилась на ни в чем не повинный кусок. – Вот так тебя…
– Слушай, ты вроде хотела его пожарить, а не фарш сделать?
– Уф! – стерла ладонью невидимый пот. – Иногда можно и фаршик вместо просто кусочка. Вот Валька мой иногда смотрит, как я молочу мясо и уже меньше на рожон лезет.
– Твоему Вальке надо вообще памятник поставить. Или причислить к лику святых.
– И это от родной подруги услышать столь лестные речи. А я для тебя готова последнюю копейку или рубашку отдать. Вот и делай людям добро после этого.
– Ну, Любаня… Я же любя и в шутку, – и, перегнувшись через стол, поцеловала ее в щечку.
– Ладно, верю. Так и быть. Доставай бутылку, хряпнем прямо сейчас.
– Погоди, я уже салат докрошила.
– Да, фиг с ним!
– Все, все достаю.
Выставила рюмки. С сомнением посмотрела сначала на них, потом на низкие, широкие стаканы.
– Слушай, из чего пьют этот твой виски?
– Шут его знает. Вроде с содовой или с колой. А из чего? Какая разница. Мы же не на светском рауте не перед кем выпендриваться.
– Ты купила?
– Что? Стаканы?
– Да, нет. Содовую или колу?
– Зачем мне всякую гадость покупать? Я и детям запрещаю пить.
– Ты же сама сказала, что виски с колой или с содовой пьют.
– Да, ладно! И так сойдет.
– Мне тем более все равно.
Шлепнув на разогретую сковородку мясо, она обтерла руки о полотенце и взялась за свою рюмку.
– Ну, давай. За то, чтобы в следующий раз курорт был еще круче и мужик тоже!
Чокнулись и залпом выпили. Я чуть не выплюнула все обратно на стол, с трудом сделав глотательное движение, скривилась. Подружка, выпучив глаза, коротко дышала. Потом нацепила на вилку салата, закусила, нацепила еще и сунула мне под нос.
– Жуй быстрее. Закусывай.
Прожевав огурцы с помидорами, отщипнула большой кусок от батона и запихала в рот. Как раз ту румяную корочку, что так хотелось. Но, из-за оставшейся горечи, не оценила.
– Вот гадость!
– Не то слово.
Мы вместе уставились на этикетку.
– Люб, это не виски. Это коньяк и притом паленый.
– Черт! Я перепутала бутылки. Какое гавно, однако.
– Не беда. У меня где-то початая бутылка водки оставалась.
– Доставай. А то душа требует.
На этот раз мы подождали, пока мясо поджарится. Разложили по тарелкам, рядышком салатик, красиво расположили бутербродики на большом плоском блюде. А в холодильнике еще ждали пирожные с глянцевыми фруктами в песочных корзиночках. Просто загляденье! Немного полюбовавшись, на сей натюрморт, мы подняли по второй – «за нас красивых и за них рогатых». Посмеялись.