Поночка, который сидел в кресле зачем-то оттопырил штаны и рассматривал свои гениталии, видимо пытаясь увидеть признаки подступающей болезни.
– Ты хотя бы в баню сходи, помойся хорошо! – посоветовал я.
– Ага с хлоркой, или вон с Доместосом.
Никто не подумал, что эти, сказанные Уксусом слова, Поночка воспримет так буквально. Потом мы с головой ушли в излечение себя от похмельного синдрома так, что даже забыли про незадачливого любовника, который убежал в баню. Никто из нас не заметил, что вместе с полотенцем, Поночка прихватил с собой пластиковую бутыль с надписью «Доместос». В разгаре вновь обуявшего нас веселья, мы услышали душераздирающий крик Поночки. Прилетев на крик в баню, мы обнаружили, визжащего, как поросёнок здорового детину, который натирал хозяйственным мылом своё причинное место. Оказывается, Поночка серьёзно воспринял шутливое наставление Уксуса и обильно полил свой лобок густым гелем, который на девяносто процентов состоит из активного хлора. Мало того, он уже было начал натирать им свои причендалы, когда агрессивная субстанция с шипением, начала разъедать нежные участки его кожи.
И смех и грех! Пока одни давились от хохота, другие, действуя с профессионализмом пожарного расчёта устраняли возгарание. Я бегал в предбанник, наливал в ведро ледяную воду, и тащил его в парилку, где Буратина в несколько секунд выплёскивал эту воду ковшом на распластавшегося на полке Поночку. Десятки литров ледяной воды заливали горящее синим пламенем причинное место Поночки. Мы поливали огонь до тех пор, пока не кончилась вода в огромном бачке. К тому времени Поночке стало чуть легче. Но всё же ещё неделю после этого инцидента другу приходилось ходить на расшарагу и каждый раз болезненно морщиться когда нижнее бельё касалось тех мест, где ещё недавно бушевало пожарище.
– Это всё ты! – Поночка грозит пальцем Уксусу, который хохочет вместе со всеми, в красках вспоминая эту историю.
– Конечно я! Не забывай, что я избавил тебя от триппера, сифона и СПИДа.
– Спасибо дружище! Ты заодно меня чуть от яиц не избавил! – Поночка кланяется Уксусу, а потом присоединяется к хору из хохочущих.
Наблюдая сквозь слёзную пелену, за веселящимися Поночкой и Уксусом, за сучащим в воздухе ногами Буратиной, я замечаю насколько они помолодели. Эта поездка скинула со всех нас минимум пятнадцать лет. Может быть все эти годы снова навалятся на нас и восстановят статус кво, как только мы сойдём на берег, но сейчас это не важно. Я понимаю Буратину, который не хочет, чтобы парни узнали про историю с Мухой. Так лучше, так правильнее, и не важно, как оно было на самом деле.