– Как же тогда сделать, – нахмурился Ярре, – чтобы попасть в хороший отряд?
– А который, по-твоему, отряд настолько хорош, чтобы так уж рваться в него?
Ярре отвернулся, слыша пение, набиравшее силу как волна прибоя, разливающееся словно грохот быстро приближающейся бури. Пение громкое, буйное, сильное, жесткое как сталь. Он уже слышал такое пение.
По улочке, ведущей от замка, выстроившись по трое, двигался Шагом отряд кондотьеров. Впереди, на сивом жеребце, под украшенным человеческими черепами шестом ехал командир, седовласый мужчина с орлиным носом и опадающим на латы гаркапом [коса парика, защищающая шею от ударов (Haarzopt, нем.).].
– Адам "Адью" Пангратт, – проворчал Деннис Кранмер. Песня кондотьеров гремела, гудела, грохотала. Контрапунктный звон подков о брусчатку заполнял улочку до самых крыш, взвивался над ними высоко в голубое небо над самым городом.
Не станут ныть любовницы и жены,
Когда падут на грудь земли солдаты...
Пусть вьются над погибшими вороны.
Зато живым достанутся дукаты...
– Вы спрашиваете, который отряд... – сказал Ярре, не в силах оторвать взгляда от кавалеристов. – Да хотя бы вот этот! В таком хотелось бы...
– У каждого своя песенка, – тихо прервал краснолюд. – И каждый по-своему на грудь Земли-Матушки падет. Как ему выйдет. И либо заплачут по нему, завоют, либо нет. На войне, писарчук, только поют да маршируют ровно, в строю стоят ровно. А потом, в бою, – каждому то, что ему писано. В Вольной ли Компании "Адью" Пангратта, в пехтуре ли, в обозах ли... В блестящих латах и с красивым султаном, или в лаптях и завшивевшем кожушке... На резвом ли скакуне, или за щитом... Каждому свое. Как выпадет! Ну а вот и комиссия, видишь вывеску над входом? Туда тебе дорога, коли солдатом стать надумал. Иди, Ярре. Ну, бывай. Увидимся, когда все кончится.
Краснолюд провожал взглядом юношу, пока тот не скрылся в дверях корчмы, занятой рекрутской комиссией.
– Или не увидимся, – добавил он тихо. – Неведомо, кому что писано. Что кому выпадет.
***
– На коне ездишь? Из лука или арбалета стреляешь?
– Нет, господин комиссар. Но умею писать и каллиграфии обучен, а также знаю Старшие Руны... Знаю Старшую Речь.
– Мечом рубить? Копьем орудовать?
– ... я читал "Историю войн", произведения маршала Пеллигрима. И Родерика де Новембра...
– А может, хоть готовить-то умеешь? Кухарить?
– Нет, не умею... Но я неплохо считаю. Комиссар поморщился и махнул рукой.
– Мудрец начитанный! Это который же сегодня? Выписать ему бумагу в бэ-эм-пэ. В бэ-эм-пэ служить будешь, парень. Отправляйся с этой бумагой на южный край города, а потом через Мариборские Ворота к озеру.